МИФ И ТЕАТР XXI ВЕКА

              Общий  интерес искусства минувшего ХХ века к мифу и мифологической структуре  бесспорен, и одним из его наиболее ярких проявлений стала театральная теория Антонена Арто. Не случайно другим ярчайшим проявлением стала современная латиноамериканская литература. Ее выход на ведущее место в середине  минувшего века – следствие ее неразрывной связи с мифологическим слоем при использовании достижений европейского искусства. Арто в конкретных своих оценках и в практической деятельности также предусматривал синтез мифологической структуры и композиции художественного произведения. В этом смысле Арто уловил направление движения к произведению искусства будущего.

        Юнг отмечает, что реальностью, формирующей архетип, является не физический процесс, а миф, т.е. никак не знак, а сложная модель, имеющая специфическую структуру. Разговор о театре начинается с  проблемы установления необыденных —  глубинных человеческих связей.  По        Гротовскому, в основе театрального искусства – «поиск архетипических образов в значении мифологического образа вещей». Каменные столпы, представляющие собой окаменевшие человеческие фигуры (жена и дочери Лота),  — это общепринятый пример архетипа. Вспомним античный сюжет об Эвридике, окаменевшей вследствие нарушения Орфеем запрета оборачиваться по пути из Аида. Мотив окаменения всегда связан с нарушением запрета. Гротовский пишет, обращаясь к театральному зрителю: «Все наши поступки  в жизни служат утаиванию правды, не только от других, но и от самих себя. Мы убегаем от правды о себе, а тут нам предлагают остановиться и смотреть… Нас охватывает страх перед превращением в соляной столп, когда мы повернемся, чтобы разглядеть правду».

       «Мифологические образы не могут непосредственно переводиться в наш мир; должен быть найден опосредованный путь, который соединяет сознательную и бессознательную реальности», — говорит Юнг, и не дает далее никаких рецептов. Таким путем, на наш взгляд, есть  сфера художественного, объединяющая  две реальности. Мир театра – тотальная реальность, построенная на общечеловеческих реалиях, воспринимаемых бессознательно, и эта реальность имеет исключительно художественное отношение к «сознательной» реальности. 

      Модель современного театра  включает ритуал, миф и художественную структуру, ориентируясь на синтетизм восточной культуры. Такая модель  противопоставляет себя  западному, «психологическому», миру театра, основанному на слове, отражающем столкновения и разрушения человеческих характеров в европейских пьесах. Новыми современными средствами театр возвращается к высокой поэзии, прячущейся за мифами, рассказанными нам древними трагиками.  «Только так, — говорит Арто, —  мы можем найти в себе силы, способные восстановить порядок вещей и повысить цену человеческой жизни, или же нам остается сложить руки и признать, что мы рождены лишь для хаоса, голода, крови, войны и эпидемии». 

        Жестокость и энергия мифов, проявляющиеся, по Арто, в человеческом конфликте со вселенной, аналогичны дионисийской стихии, которая воплощается в «трагическом мифе», по Ницше.  В книге «Утренняя заря» Ницше, в который уже  раз обращаясь к античной трагедии,  противопоставляет жестокость страху и состраданию.  Сострадание – в основе трагедии, жестокость – в основе жизни. Они сливаются в дионисийском сознании древнего грека.  Арто называет жестокостью проявление подлинной жизни, разрушение видимости ради жизненной стихии. Жестокость разрушения личностных форм выводит на внеличностный уровень, — уровень приобщения к общечеловеческому, к мифу.  В этом – сущность театра для Арто. 

          Достичь сверхреальности, прорываясь на архетипический уровень, — эта задача, поставленная Арто перед актерами и зрителями, оказалась слишком глобальной…   

          Но театр, реализующий подавленные желания, и преодолевающий тем самым страх перед жизнью, театр, сохраняющий жизненную энергию и раскрывающий неисчерпаемые возможности человеческого духа,  — не этот ли театр принес нам 21-й  век?

         Вспомним Гумилева: 

«Как некогда в разросшихся хвощах

Ревела от сознания бессилья

Тварь скользкая, почуя на плечах

Еще не появившиеся крылья,

Так, век за веком, — скоро ли, Господь? – 

Под скальпелем природы и искусства

Кричит наш дух, изнемогает плоть, 

Рождая орган для шестого чувства».