Руслан САГАБАЛЯН (Сагарус) / БАНАНОВАЯ РОЩА

 

 

БАНАНОВАЯ РОЩА

трагифарс в 2-х действиях

 

«Земля велика и прекрасна, есть на ней много

чудесных мест…»

А. Чехов, «Вишневый сад»

 

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Внутренне убранство дома Робинзона, стилизованного под хижину. Изображение той хрестоматийной хижины, в которой были прожиты на острове годы одиночества, видим на стене. Гостиная достаточно просторна – два кресла, большое зеркало, книжный шкаф, диван, тумба, на которой стоит патефон, подзорная труба, установленная у окна. На одной стене висит ружье, в обязанности которого входит когда-нибудь выстрелить на другой — неестественно большой банан, обязанности которого пока неведомы, дальше на стене картины: Айвазовского «Девятый вал» и Гогена «Таитянская Ева». За окном виднеется банановая роща, на горизонте — синяя кромка океана, а над ней – восходящее солнце.

Агнесса, жена Робинзона в белом платье и Зула, жена вождя, в лифе и набедренной повязке, сидят на диване. Агнесса показывает Зуле, как надо вязать свитер.

 

 

Картина первая.  Агнесса и Зула.

АГНЕССА. Вот смотри… Петелька, пропуск, снова петелька, пропуск… Это очень просто.

ЗУЛА. У тебя просто. А я так никогда не научусь.

АГНЕССА. Ерунда. Дам тебе четыре клубка, свяжешь мужу свитер, кое-что детишкам, а после будешь заниматься этим хоть с закрытыми глазами.

ЗУЛА (поднимая половину свитера). Правда, у нас солнце светит ярко, а людям жарко, так что шерсть совсем не нужна, но все равно красиво.

АГНЕССА. Конечно, дорогая. Ведь вещи, кроме практической имеют еще и эстетическую ценность, иногда обе ценности равны, а бывает, что вторая важнее первой – в искусстве, например.

ЗУЛА. Как ты путано говоришь. Какая ценность?.. Та, вторая, что после практической…

АГНЕССА. Эс-те-ти-чес-ка-я. Красота то есть. На самом деле это проще, чем вязать свитер. Вот посмотри туда. Видишь картину на стене? Называется «Девятый вал». Красиво?

ЗУЛА. Нет. Я в море такое видела. Знаешь, как страшно тонуть? У меня дядя утонул и дедушка по маминой линии. И я однажды, когда мне было тринадцать, чуть не утонула.

АГНЕССА. Сожалею.

ЗУЛА. Что не утонула?

АГНЕССА. Что дядя утонул, дедушка по маминой линии и что сама чуть не утонула. Наглоталась воды, наверное.

ЗУЛА. Еще как! А знаешь, кто меня спас? Парень из нашего племени. Его зовут Стах. Он хоть и смелый воин, но хорошо рисует на песке, и на дереве выжигает разные картинки. Например, охоту на кабана. Кабан у него получается совсем как живой, того и гляди побежит. Такие картинки я люблю: охота -дело веселое. А когда кабана зажаришь на костре – это такая эсте…как там?.. Эсте…

АГНЕССА. Эстетика?

ЗУЛА. Вот это самое — эстетика. Такая эстетика, что никакой другой и не нужно. Пальчики оближешь. Это я понимаю. А зачем рисовать тонущих людей – не понимаю. Их даже в мечтах съесть нельзя, потому что утонули, ушли на дно, посинели, опухли, рыбам достались.

АГНЕССА. Есть людей запрещено, разве ты забыла?

ЗУЛА. Помню-помню. Сначала белые люди запрети, потом наш Бог Озен. Старейшины говорят, что белые люди сговорились с Озеном, принесли ему дары, и тот запретил есть людей. Нет, мы человеков давно не едим. Это я так, для примера сказала. Просто не понимаю, зачем рисовать страшные вещи? Вот наш парень, который меня спас….

АГНЕССА. Который, хоть и смелый воин, но хорошо рисует?.. А что, одно исключает другое?

ЗУЛА. Что? Не понимаю…

АГНЕССА. Ты чуть раньше сказала, что парень, Стах, который тебя спас, он хоть и смелый воин, но хорошо рисует. Почему «но»? Разве смелый воин не может хорошо рисовать?

ЗУЛА. Кто хорошо рисует, тот не может быть смелым воином.

АГНЕССА. Разве?

ЗУЛА. Конечно. Или то, или другое.

АГНЕССА (задумчиво). Ты думаешь?.. Кто создает красоту, не может убивать. Ты об этом? Должно быть, ты права. А если он бросит рисование, то сможет убивать?.. Нет, ты скажи, как, по-твоему, что лучше – быть смелым воином или хорошим художником?

ЗУЛА. Смелым воином, конечно. А рисование – забава. Для мужчины совсем не главное. (Показывая на «Девятый вал») Воин совершает подвиги, а хорошо ты рисуешь или нет, дело твое. Вот он рисовал-рисовал, и ведь много дней трудился. А для чего? Польза, скажи, какая? Вон рядом красавица. (Показывает на «Таитянскую Еву».) Эта еще ничего, на нее смотреть можно – посмотрит мужчина на это, у него кое-что между ног шевельнется, он к жене потянется. А там, глядишь, детишки пошли. От этой картины хоть польза какая есть. Населения больше станет, воинов. А та картина для чего?

АГНЕССА. Хотя бы для того, чтобы люди помнили, как страшно тонуть.

ЗУЛА. Люди не должны об этом помнить, потому что если они будут помнить, то станут бояться, а если станут бояться, то вообще не выйдут в море. Кто тогда будет рыбу ловить? Если я буду помнить, как больно было рожать, я больше никогда не рожу ребенка. Но я забываю, и это хорошо. Рожаю и забываю. Плохое надо забывать.

АГНЕССА. Плохое надо помнить, чтобы оно не повторялось.

ЗУЛА. Чтобы в море больше не выходить? Детей не рожать?..

АГНЕССА. Люди все равно выйдут в море и будут ловить рыбу, если даже таких картин будет тысяча. И женщины будут рожать, даже если им каждый день напоминать, как это больно. Знаешь, сколько картин, изображают войну, а люди все равно воюют.

ЗУЛА. Ну вот! Значит, плохое повторяется, и зря художник старался. Тогда зачем о плохом напоминать?..

Агнесса растерянно молчит, руками разводит.

АГНЕССА. Для опыта… Когда помнишь и делаешь – это одно, а когда забываешь и делаешь – это другое. Я хочу сказать, когда помнишь, тогда думаешь. А не помнишь -перестаешь думать. Память – это опыт. Не говоря уже о красоте. Ведь и красота важна.

ЗУЛА. Это самое — эсте… эсте…

АГНЕССА. Ну да, эстетика.

ЗУЛА. Ты так путанно говоришь. Давай по-простому: тонуть – это красиво?

АГНЕССА. Нет, полагаю.

ЗУЛА. Ты когда-нибудь тонула?

АГНЕССА. Нет.

ЗУЛА. Так я тебе скажу: тонуть – совсем не красиво. Очень некрасиво. (Показывает, как тонут, размахивая руками.) Зачем рисовать, если не красиво?

АГНЕССА. Не знаю. Хороший вопрос. (Пауза.) Но ведь и в бушующем море есть своя красота. И в ливне, и в урагане.

ЗУЛА. И в наводнении? И в землетрясении?

АГНЕССА. Про наводнение и землетрясение не думала. Хотя вспомнила: есть такая картина — «Последний день Помпеи» называется, как раз про землетрясение. А «Девятый вал», что ни говори, действительно красив.

ЗУЛА (вглядываясь в картину). Да?.. А вообще, когда мой муж злится, он становится таким, как этот, как его… ну этот самый вал. Настоящий мужчина, воин, самец, и там (показывает себе между ног) у него точно такой же… вал иногда начинается… Ох, какой у него бывает порой вал…

АГНЕССА. Девятый?

ЗУЛА. Девятый. Десятый. А то и побольше. Валом валит. И тогда… Тогда я к нему тянусь… Он сильный, и мне хочется его силы…

АГНЕССА (задумчиво). Интересное сравнение. Бушующее море такое же сильное. Но оно еще и беспощадное.

ЗУЛА. А вы надолго приехали на остров?

АГНЕССА. Не знаю. Сама я хочу скорее вернуться в Лондон. У нас там большой дом. Мы раз в неделю давали балы. Гости съезжались отовсюду, и какие гости! Если быты их видела!.. Музыка, танцы… Я скучаю по дому, по друзьям, по дочери…

ЗУЛА. Вы танцуете перед тем, как приняться за еду? У костра?

АГНЕССА. Нет, в наших домах не бывает костров. У нас, например, большой, двухэтажный каменный дом с флигелем, с мраморными колоннами, с камином. Зал для танцев… И потом, не важно, до еды танцуешь или после. Это с едой не связано. Танцы –это красиво, это всегда хорошее настроение.

ЗУЛА. Ну да, я понимаю. Эс-те-ти-ка.

АГНЕССА. Верно. Хочешь, научу?..

Агнесса встает с дивана, подходит к патефону, ставит пластинку, возвращается, поднимает с дивана Зулу и кружится с ней в вальсе. Зула отстраняется, пытаясь танцевать по-своему и делая резкие движения, но Агнесса вновь возвращает ее к вальсу. Тем временем темп музыки сам собой меняется, и Зула, решительно оторвавшись от Агнессы, танцует свой дикарский танец, предлагая партнерше повторить ее движения. Агнесса, дурачась, повторяет, затем поднимает края платья, чтобы не мешали, и танцует бешеный танец не хуже Зулы. Оба, смеясь, в изнеможении падают на диван.

ЗУЛА. У тебя хорошо получается. А что, ваши мужчины танцуют с женщинами? А то у нас мужчины и женщины – отдельно.

АГНЕССА. Агнесса. Конечно, вместе. В этом весь смысл. Иначе зачем танцевать?

ЗУЛА. Чтобы задобрить богов.

АГНЕССА. Танцуют, моя дорогая, не для богов, а для удовольствия. Ведь и вы танцуете для удовольствия, а не для богов. Просто вам нужно оправдание… Вот и решили, что танцуете для богов. Придумали смысл, повод.

ЗУЛА. Какой такой смысл?

АГНЕССА. Ну это когда пытаешься придать своему делу значимость, вес, продать дороже, чем оно стоит. Бог – это значимость. Повод. Оправдание. Есть и другие оправдания, их много — война, победа, родина, история, народ… Поводов и смыслов много.

ЗУЛА. Для чего они нужны?

АГНЕССА. Чтобы развязать себе руки. Важен не повод, а то что за ним. За ним -цель. Чтобы достичь ее, нужно оправдание.

ЗУЛА. Какая ты умная! А вот шаманы говорят…

АГНЕССА. Ты их больше слушай, шаманов этих. Что им выгодно, то и говорят. Ладно, оставим. Лучше я покажу тебе забавные открытки. Очень красивые. Это фотографии. (Берет со стола из шкатулки открытки, показывает Зуле.)

ЗУЛА. А я знаю, что такое фотографии. Господин Пятница показывал аппарат, который рисует в один миг. А еще господин Пятница говорил…

АГНЕССА. Тоже мне господин. Он бывший раб, этот ваш господин Пятница.

ЗУЛА. Как так?..

АГНЕССА. А так. Если бы не Боб, его много лет назад зарезали бы, зажарили и съели…

ЗУЛА. Могли и сырым.

АГНЕССА. Сырым Пятница был бы не вкусен. А зажаренным, да еще со специями…

ЗУЛА (радостно захлопав в ладоши). Я поняла! Ты уже ела человечину!

АГНЕССА (мечтательно). На оливковом масле… черный перец, хмели-сунели, чуточку горчицы… И вино, обязательно красное… (Смеется.)  Я шучу. Это юмор, понимаешь?

ЗУЛА (нерешительно). Понимаю. Надо смеяться?..

АГНЕССА. Не обязательно. Ну вот, значит, Боб спас Пятницу, когда того собрались казнить. Спас и сделал своим слугой, а теперь Пятница — управляющий делами моего мужа. Ведет переговоры по закупкам в Южной Америке, там у Боба плантации, оставшиеся от родителей. Ладно, Пятница – тема неинтересная. Ты лучше, посмотри на это… (Показывает фотографии.)

ЗУЛА (рассматривая фотографии). Как смешно вы одеваетесь.

АГНЕССА (тоскливо). Я так скучаю по дому…

ЗУЛА. Почему же тогда сюда приехала?

АГНЕССА. Хороший вопрос. Боб настоял. Он тянется к своему острову, как ребенок к матери. Здесь он провел 27 лет, а может, и меньше, биографы всегда все преувеличивают, не в том дело. Мне казалось, что, вернувшись к людям, он об этом острове и слышать не захочет. А он вдруг решил вернуться, побыть тут, вспомнить молодость и лучшие, как он теперь говорит, годы. Нашел себе лучшие годы! Ну и застрял на этом проклятом клочке земли. Ой, извини!.. Прежде он был необитаем. Нет, остров, конечно, красивый, это твоя родина, но я от него устала и мне хочется домой. Еще и эта его болезнь… Просто жду не дождусь, когда поедем, во сне наш дом в Лондоне вижу.

ЗУЛА. Я бы тоже хотела увидеть Лондон. Говорят, там прохладно, туманно, дожди и нет ни змей, ни шакалов.

АГНЕССА (с улыбкой). Шакалы очень даже встречаются, но их не сразу отличишь.

ЗУЛА. А когда вы поедете?

АГНЕССА. Посмотрим, как Боб решит. Он, кажется, выздоравливает.

ЗУЛА (передразнивает). Боб!.. (Смеется) Бо-бо-боб!.. Смешное все-таки имя. (Прикрывает рот рукой) Ой, прости, пожалуйста!

АГНЕССА. Он губернатор вашего острова, но ведь и мой муж. Я и зову его Боб. А не Робинзон. Твой муж вождь племени. Но ты ведь не называешь его Вождем. Или полным именем — Тхо-То–Хо-Ха-Ха, не знаю, как там дальше. Кстати, как ты его называешь?

ЗУЛА. Я называю его «муж мой», а когда мы занимаемся этим… — ты понимаешь… ну, этим… когда у него там девятый валили десятый – тогда я называю его (закатывает глаза, изображая страсть) О, мой Хо-о-о-о-хо-хо!

АГНЕССА (с улыбкой). Хо-о-о-о-хо-хо?.. Так?

ЗУЛА. Нет, не так. Ты сейчас говоришь так, будто в тебя не вошли, а только пощекотали, а надо по-другому… Будто вошли глубоко-глубоко, до самого сердца… (Откинувшись на диване, извивается, изображая бурную страсть.) Хо-о-о-о-хо! и в конце еще – о-о-о-о! Это значит, мне очень хорошо, и внутри сладко-сладко. Мужьям надо показывать, как тебе хорошо. Меня так мама учила. Тогда они довольны собой и готовы подарить тебе что-нибудь дорогое. Они как дети, похвала их радует, делает добрыми и щедрыми. И лучше не называть их полным именем.

Из боковой спальни выезжает на кресле-каталке Робинзон. Он в халате, волосы взъерошены, после болезни бледный, в своей знаменитой нелепой папахе из козьей шерсти.  Кресло толкает Попугай, низкого роста раскрашенный человечек, возможно, лилипут. Робинзон держит в руке мачете. Подает Попугаю знак, подъезжает к двери и делает на косяке зарубку. Там этих зарубок уже много.

 

 

Картина 2. Те же, Робинзон и Попугай.

РОБИНЗОН (нежно). Дверь, милая дверь!..

АГНЕССА (Робинзону). Зачем зарубки делать, календарь в доме есть!

РОБИНЗОН. Так вернее. (Зуле.) Скажи, почему мужей нельзя называть полным именем? (Зула при виде губернатора вскакивает с дивана.) Ты садись-садись. Значит, мама твоя советовала не называть мужей полным именем. Почему?

ПОПУГАЙ (повторяет). Да, почему?

АГНЕССА. Садись, Зула.

ЗУЛА (нерешительно садится). Мама говорит, что жена не должна знать о муже все. А если знает, не должна показывать. Пусть он думает, что остается для нее загадкой. Полное имя отдаляет мужа от жены, а жену от мужа, потому что нет загадки. А когда нет загадки, мужчина и женщина устают друг от друга.

АГНЕССА (про себя). Устают и когда слишком много загадок.

РОБИНЗОН. А неполное имя, значит, сближает? Что ж, мама у тебя мудрая. Вот моя жена обо мне все знает. Она ведь училась на философа. Первая женщина-философ в Британии. Может, оттого мы отдалилась друг от друга, что моя жена философ…

АГНЕССА. Думала, что знаю о тебе все. И вообще, не надо при посторонних.

РОБИНЗОН. Что такого? Зула — друг семьи. (К Зуле.) Ты ведь друг семьи, Зула?

ПОПУГАЙ. Так ли, так ли.

РОБИНЗОН (Зуле). Я говорю, ты друг семьи или кто?

ЗУЛА (неуверенно кивает). Я не смею…

РОБИНЗОН. Что не смеешь?

ЗУЛА. Быть другом. Значит, я и ваш друг, господин губернатор. Как я могу?

РОБИНЗОН (Зуле). Да брось ты. На этом острове все мои друзья. Ты лучше послушай. Моя жена знает, а ты не знаешь, что родился я в 1632 году в городе Йорке, в почтенной семье не коренного происхождения. Тебе известно, что такое почтенная семья?.. Богатая – вот что значит почтенная. Если когда-нибудь услышишь слово «почтенный» — таки знай: богатый. А коренной – это если родился тут, не коренной – это если родился там, где-нибудь далеко, в заднице, одним словом.

ЗУЛА. Где?

РОБИНЗОН. В заднице.

ЗУЛА (стесняясь). Почему в заднице?

РОБИНЗОН. Потому что если тут – центр, то там – задница. Все что не центр –то задница. Вот смотри: если там, где ты сейчас сидишь, назвать центром, то противоположный конец комнаты, а тем более вот это (Показывает на зрительный зал.) – будет чем?.. Задницей. Но если это считать центром (Снова на зрительный зал.), то задницей будем уже мы с тобой. Очень важно находиться в самом центре, а лучше в центре родиться. Родиться в центре проблемно, а родившись в заднице, в центр попасть непросто. (В сторону зрительного зала.) Мой отец приехал из Бремена, это в Германии, далеко, а значит, задница. Хотя, к примеру, Киль для Бремена – тоже задница, но своя, местная задница. Ну так вот. Поначалу папаша мой, обосновался в Гулле, затем, нажив торговлей хорошее состояние, переселился в Йорк и женился на моей матери, которая принадлежала к старинному роду Робинзонов. Знаете, что такое старинный род? Это благородный род. Знаете, почему благородный? Потому что предки были пиратами, а потомки стали аристократами. И не стали бы аристократами, если бы предки в свое время не подсуетились и не внесли бы часть награбленных денег в казну королевы. А когда становишься аристократом, кровь окрашивается в голубой цвет. Почти мгновенно. Выдали, скажем, вечером грамоту о том, что ты лорд, утром просыпаешься голубым. Нет, не то, не в том смысле «голубым»… С голубой кровью, хотел я сказать. Вот как моя. (Показывает руку.)

ПОПУГАЙ. Бедный голубой Робинзон!..

РОБИНЗОН. Мне дали имя Робинзон, отцовскую же фамилию Крейцнер англичане, по обычаю своему коверкать иностранные слова, переделали в Крузо. Со временем мы сами стали таки подписываться – Крузо, дабы соответствовать обществу, в котором живем. Обществу надо соответствовать, иначе оно станет тебя осуждать и травить, если ему не соответствуешь. Или перестанет замечать, а это не лучше травли. Это даже хуже, когда тебя в упор не видят. Мы принимаем то, что на нас похоже и боимся того, что не похоже. Люди боятся змей, но змеи боятся людей не меньше. Или пауки… Давным-давно я выдрессировал одного забавного паука… А знаете, что пауки сами друг друга боятся?.. Ну и страшилище, говорит один паук при виде другого. И вообще, все живое относится ко всему живому с опаской. Особенно – если того же вида, той же масти, того же пола. М-м-м-да… О чем я говорил?.. Ну да, о том, как Боб Крейцнер стал Робинзоном Крузо. У меня было два брата, я был в семье третьим сыном. Так вот, мой старший брат…

АГНЕССА. Боб, Зуле это все неинтересно.

РОБИНЗОН. Что?

АГНЕССА. Говорю, Зуле это неинтересно.

РОБИНЗОН (показывая в зрительный зал). А им?

АГНЕССА. Они читали.

РОБИНЗОН. Ты уверена?

АГНЕССА. Даже если не читали, то слышали. Ты ведь у нас легенда.

РОБИНЗОН. Легенда или миф?

АГНЕССА. Это одно и то же.

РОБИНЗОН. Э, нет! Не совсем. Жизнь перерастает в легенду, легенда – в миф, а миф – это сказка, выдумка с хорошим концом. Сказка – это когда двоим, независимо от того, что они чувствуют по отношению друг к другу в течение совместной жизни, предписано состариться на одной подушке. Хороший конец в сказке обязателен. Хотя состариться – это не очень хорошо, но зато на одной подушке – уже премило. Два старика на одной подушке. Обратите внимание, миф, в отличие от сказки, может иметь как плохой, таки хороший конец. Например, не состарились, а молодыми умерли на разных подушках и в разных странах.  Это хороший конец?

Зула и Агнесса отрицательно качают головами.

РОБИНЗОН (не обращая на них внимания). Итак, реальность перерастает в легенду, легенда в сказку, сказка… сказка — в миф, то есть в выдумку с любым концом и с большой, жирной точкой в конце. Миф – это окончательный диагноз, пересмотру не подлежит, понимаете? Стать мифом –  значит быть забальзамированным и выставленным на всеобщее обозрение. Миф – это памятник на площади, барельеф или гигантский портрет на стене… Уже не человек. И вот что меня интересует – этот миф обратно сказку, а потом в реальность может перерасти, как думаешь, а, Агнесса?

АГНЕССА. Не понимаю, ты о чем?

Робинзон с трудом встает с кресла. Попугай поддерживает его, но Робинзон отказывается от поддержки, отстранив Попугая.

РОБИНЗОН. Говорю, если реальность перерастает в миф, то миф обратно в реальность перерастает?

ПОПУГАЙ. Перерастает, перерастает.

РОБИНЗОН (Попугаю). Тебя не спрашивают. (Агнессе.) Реальность умирает в мифе. Нет реальности. Есть миф. Это понятно?.. Мы живем среди мифов. Привыкаем, устаем от одних, разрушаем, и создаем другие, на основе старых. Это называется круговорот мифов в природе.

ПОПУГАЙ. Круговорот мифов в природе.

РОБИНЗОН. Правильно. Так вот, Агнесса, я хочу перерасти обратно из мифав реальность, обрести плоть. Стать живым Робинзоном. Руки, ноги, живот и все остальное.

ПОПУГАЙ. Все остальное.

РОБИНЗОН. Именно. Особенно все остальное. Короче, хочу жить!

ПОПУГАЙ (бегая по комнате). Жить, жить, жить!..

РОБИНЗОН. Сделать что-то для острова, который меня приютил и который я всей душой полюбил.

АГНЕССА. Живи, кто тебе мешает?  Ты уже многое для острова сделал. Привез сюда коров, поселил здесь племена из других островов, подружил их, научил печь хлеб…

РОБИНЗОН. Стоит мне покинуть это место, и все пойдет по-старому. Они станут такими, каким были раньше. Одичают. Перегрызутся, станут воевать, ибо в них сильна природа, а природа жестока и безнравственна.

АГНЕССА. Ты что же, до конца дней своих будешь тут жить?

РОБИНЗОН. Хорошее слово – жить… Где жить, как жить, с кем жить, жить или не жить… вот вопрос… Был такой нерешительный принц, который повторял без устали: то ли жить, то ли быть… Страдал слабоумием несчастный. Не понимал, что важно жить, все остальное вторично; быть – не главное, это уж как получится.

АГНЕССА. Ты еще Йорика вспомни.

ЗУЛА. Кто такой Йорик, из нашего племени? Кажется, я его знаю…

АГНЕССА. Вряд ли. Был такой шут в Дании. Бедный Йорик. Вроде нашего карлика-Попугая. Но поумнее. Хотя роль шутов сильно преувеличена. Если шутить всю жизнь, сам не заметишь, как поглупеешь.

РОБИНЗОН. У меня жутко образованная жена, я горжусь ею. Ты права, дорогая: они были глупее, чем нам кажется. Такова волшебная сила времени. Время придает значимость чему угодно. И кому угодно. А искусство значимость эту закрепляет. Но я о другом — о том, что нет ничего лучше жизни. Надо жить и радоваться, не тому, что делаешь или получаешь, а жизни вообще, жизни как таковой. Просто жить. Жить лучше, чем не жить – ведь как просто… Жить лучше, чем не жить!..

ПОПУГАЙ (бегая по комнате) Жить, жить, жить!..

РОБИНЗОН. Перестань!

Попугай перепрыгивает через диван, на котором сидят Агнесса и Зула, несколько раз туда и обратно.

ПОПУГАЙ. Жить, жить, жить!..

АГНЕССА (Попугаю). Кыш отсюда, дурак! (Робинзону.) Убери своего карлика!

РОБИНЗОН (Попугаю). Иди ко мне.

Попугай подбегает к Робинзону, тот достает из кармана банан и дает ему.

АГНЕССА (Робинзону). Доктор сказал, что ты выздоравливаешь, и мне кажется, что ты уже почти здоров.

РОБИНЗОН. Да, дорогая. Почти. Силы ко мне возвращаются, и теперь я смогу завершить начатое.

АГНЕССА. О чем ты? (Показывает в окно.) О роще?

РОБИНЗОН. Ну да, о банановой роще, конечно, — о чем же еще? (Подходит к окну, берет подзорную трубу, смотрит.) Все знают, что, живя на этом острове, я питался бананами, и они кроме сил физических, дарили мне покой и терпение. Такой покой, что, когда вспоминал о своей несчастной, одинокой судьбе и хотелось плакать – а плакать мне хотелось часто, бедный Робинзон, бедный Крузо…

ПОПУГАЙ. Бедный Робинзон, бедный Крузо!

РОБИНЗОН. Вот именно. Когда мне хотелось плакать и молиться… Отче наш, единственный на небесах, да святится имя твое… Да приидет царствие твое…

ПОПУГАЙ. Царствие да приидет.

РОБИНЗОН (поправляет). Царствие твое! Да будет воля твоя!..

ПОПУГАЙ. Воля твоя.

РОБИНЗОН. Вот именно. Как на небесах, так и на земле. Как на материке, так и на острове. Помолившись, я съедал пару бананов и успокаивался. Позже, уже в Лондоне, один ученый объяснил мне, что успокоение происходило от микроэлементов, содержащихся в этой породе бананов. Порода называется Пала, Па-ла, и это, да будет вам известно, самый древний съедобный плод на земле. (Агнессе.) А еще хочу, чтобы ты знала, это не дерево, а растение, по существу самая высокая из известных трав. Представь себе, банан – это трава. Высокая и очень крепкая трава.

АГНЕССА. Что мне даст это знание?

РОБИНЗОН. Согласен, мой ангел: иногда лучше не знать, чем знать. Но это не тот случай. Тут лучше знать. Ну вот, я тогда еще не мечтал о банановой роще. Это случилось позже. После того, как я нашел огромный сундук, принесенный на берег волной… Про сундук вы знаете, это событие описано. Так вот, кроме множества вещей, о которых вы тоже, наверное, знаете, я обнаружил в нем костыль. Обыкновенный костыль – для хромых и одноногих. Такой же деревянный, как и сам сундук. Костыль, милый костыль!.. Кто его туда положил и зачем, я понял из дневника, который находился в том сундуке. Это было пиратское судно, и костыль тот принадлежал капитану киликийских пиратов. Возможно, он, этот капитан, имел два костыля и один держал про запас. Я не нашел лучшего применения костылю, как воткнуть его в землю, чтобы он, костыль этот, подпирал молодой банановый куст. Воткнул в землю, да будет благословенна здешняя почва, и забыл об этом. И случилось чудо: через три недели костыль пустил корни, стал расти и превратился в Morusnaturalis, то есть в обыкновенную шелковицу, тутовое дерево проще говоря. Росла шелковица не по дням, а по часам и выросла на целых12 метров. Это еще что. Весной и летом я ел ее плоды – полезно для желудка, доложу вам – но еще не подозревал о главном, о том, что шелковица полюбила банан, что они… ну как бы это сказать…тайком и незаметно слились в экстазе. Ну поняли?.. Сделали любовь, скрестились, проще говоря.

ЗУЛА (догадавшись).У них случился девятый вал?

РОБИНЗОН. Что ж, можно и так сказать — девятый вал. Два совершенно разных и одиноких представителя флоры нашли друг друга на этом благословенном острове. Обнялись, заплакали от умиления и произошло соитие…

ЗУЛА (радостно захлопав в ладоши). Девятый вал! (Заметив осуждающий взгляд Агнессы, виновато опускает голову).

РОБИНЗОН. Ну да, это самое. Ботаническая лайвстори, если угодно. И в результате получилось вот что… (Достает из кармана еще один банан.) И вы еще сомневаетесь, стоит ли мне заниматься рощей…

АГНЕССА. Банан как банан.

РОБИНЗОН. Э, нет! (Подходит к Агнессе и Зуле, показывает на банане.) Видите полоски? Тот ученый муж в Лондоне говорил, что этот сорт называется Йорк. Он ошибался. Йорк – это обыкновенный банан. А этот сорт называется Пиу — помесь банана и шелковицы. Пи-у. Знаешь, милая Зула, что такое пиу? Это я его так назвал – Пиу. Покой и умиротворение. ПИУ! Покой и умиротворение.  Вот что! Я назвал его так, когда открыл удивительное свойство этого сорта дарить человеку счастливое состояние. Покой и умиротворение.

АГНЕССА. Так это что же, вроде дурмана, марихуаны?

РОБИНЗОН. Это всего лишь банан. Не дурман, не марихуана, не кокаин, не героин. Банан редчайшего сорта ПИУ. Тут каждый куст посажен моими руками. Я мечтало банановой роще – до самого моря. Мечтал, как буду гулять по аллеям с Попугаем и верным Пятницей, и наголову будут падать спелые плоды. То есть ягоды. Банан – это ягода, если вы не знаете. В те времена я оставил остров и вернулся к людям. Потом брак, семья, дом, плантации в Бразилии, балы… (Агнессе.) Твои любимые балы, партнеры по танцам, подруги одна глупее другой… (Зуле.) Моя жена, как ты успела заметить, умная. А подруги у нее глупы до невозможности. Умной нравится окружать себя глупыми, выстраивать их на доске, как шашки. Она у меня лидер… Хорошо, окружать, но не настолько же глупыми. А, впрочем, других в Лондоне нет. Поди найди других. А между теммоя роща снилась мне каждую ночь…

АГНЕССА. Кому что, а тебе – роща.

РОБИНЗОН. Но теперь-то продолжу. Продолжу непременно! Доведу рощу до моря. До самого берега. До самых песков. Верный Пятница приедет из города, и мыс ним славно поработаем. И это будет самая большая в мире банановая роща!

АГНЕССА (Зуле). Заметь, дорогая, без эпитета «верный» он имя Пятницы не произносит.

ЗУЛА. Эпи-тет. Этого слова не знаю. Что это?

АГНЕССА. Потом объясню. (Робинзону.) У него и без твоей рощи дел хватает, у Пятницы твоего.

Попугай тем временем обнаружил на столе попкорн и горстями засовывает его в рот.

ПОПУГАЙ (с набитым ртом). Хватает-хватает. Дел у него – полон рот.

ЗУЛА (вставая). Я пойду.

АГНЕССА. Да, дорогая, иди.

ПОПУГАЙ. Я провожу.

АГНЕССА (Попугаю). А ты не вмешивайся.

РОБИНЗОН. Вождю от меня привет.

ПОПУГАЙ. И от меня.

АГНЕССА (по поводу попугая). Боже! Как же он мне надоел!

ЗУЛА (сделав книксен). Передам, господин губернатор.

РОБИНЗОН. Едите бананы? Как я велел?

ЗУЛА. Да, господин губернатор.

РОБИНЗОН. Три раза в день? И ведь не воюете с соседями?

ЗУЛА. Не воюем.

РОБИНЗОН. И они, соседи ваши, тоже едят бананы?

ЗУЛА. И они тоже.

РОБИНЗОН (победно). Вот и славно! Что и требовалось доказать!

ЗУЛА. Хотя…

РОБИНЗОН. Что хотя?

ЗУЛА. Хотя иногда так хочется мяса.

РОБИНЗОН. Надеюсь, не человеческого.

ЗУЛА. Нет, что вы! (Мечтательно, глядя на картину «Таитянская Ева») Мы уже и забыли его вкус.

РОБИНЗОН. Полно же рыбы, в конце концов. Убивать не только людей, но и животных грешно. Когда хочется съесть человека, надо отказать себе в любом мясе, и помнить, что все живое создано для того, чтобы жить и хочет жить. Это вы помните?

ЗУЛА. Помним.

РОБИНЗОН. Точно помните?

ЗУЛА. Помним.

ПОПУГАЙ. Помнят.

РОБИНЗОН (Зуле.) А коровы, он и для производства молока. А из молока много чего приготовить можно. Творог, например. Сметану. Йогурт. Ты ела творожник? Как-нибудь приготовлю, попробуешь. В нем много кальция. Ну, хорошо, иди.

Зула направляется к выходу. Попугай догоняет ее и пытается приподнять ей набедренную повязку.

ЗУЛА. Дурак!

РОБИНЗОН (строго). Не балуй, посажу в клетку!

Зула и Попугай уходят.

 

 

Картина 3. Робинзон и Агнесса.

РОБИНЗОН (снова усаживаясь в кресло, о Зуле). Совсем как наша горничная в городе.

АГНЕССА. У нашей горничной иной туалет.

РОБИНЗОН. Туалет Зулы мне нравится больше. Да и сама она тоже.

АГНЕССА. Я вижу, что нравится. Но она- жена вождя.

РОБИНЗОН (глядя на «Таитянскую деву»). Я в курсе.

АГНЕССА. Боб, скажи честно, ты домой возвращаться собираешься?

РОБИНЗОН. Я дома.

АГНЕССА. Я о городе.

РОБИНЗОН. А я об острове.

АГНЕССА. Когда мы поженились, ты сказал…

РОБИНЗОН. Я помню, что я сказал. Я сказал: я сделаю все возможное, чтобы скрасить твою жизнь и сделать тебя счастливой. Взгляни в окно – разве это не красота?

АГНЕССА. А еще ты сказал, что со мной ты не одинок. И что же, теперь ты снова стремишься к одиночеству?

РОБИНЗОН. И вдвоем можно быть одиноким, дорогая, и даже в целом городе, и даже с целым народом можно быть глубоко одиноким человеком… Но должен тебе заметить, что есть существенная разница между одиночеством и уединением. Так вот, я стремлюсь к уединению. А уединение – это не одиночество. Это общение с собой или с теми, кто близок. С кем хочешь. И когда хочешь.

АГНЕССА. Так может, я тебе мешаю?

РОБИНЗОН. Ни в коем случае. Совсем наоборот — это уединение вдвоем. Разве ты не хочешь жить со мной уединенно, не на виду у всех?

АГНЕССА. А Попугай?

РОБИНЗОН. Значит, уединение втроем.

АГНЕССА. А твой любимец Пятница?

РОБИНЗОН. Значит, вчетвером.

АГНЕССА. Коллективное уединение, получается?

РОБИНЗОН. Пятница – моя связь с внешним миром. Ты же знаешь, он наш поверенный во всех делах, которые касаются доходов с плантаций в Южной Америке, налогов и многого другого. Иначе я должен был сам всем этим заниматься. Я не умею. А он моложе, практичнее, у него большое будущее.

АГНЕССА. О да! Он практичнее. Еще как практичнее. Скажи лучше ловчее. Не выдать ли за него нашу дочь?

РОБИНЗОН. Я об этом думал…

АГНЕССА. Ты с ума сошел! Он же черный! Он дикарь!

РОБИНЗОН. Моя дорогая, он давно уже ассимилировался в обществе и принял наши ценности. Он цивилизованный человек, читает, прекрасно считает деньги, умеет пользоваться ножом и вилкой, танцует вальс… Что еще нужно молодой барышне? А цвет кожи не имеет никакого значения, мы, в конце концов, живем в век паровозов и аэропланов.

АГНЕССА. Паровозы и аэропланы не превращают дикаря в человека.

РОБИНЗОН. Он человек. И весьма неглупый.

АГНЕССА. Ну да, две руки, две ноги, ходит прямо и произносит членораздельные звуки.

РОБИНЗОН. Членораздельные? Ты предвзято к нему относишься. Заметь, он за короткий срок научился английскому. Теперь взялся за испанский.

АГНЕССА. Интересно, зачем ему испанский?

РОБИНЗОН. Как зачем? Чтобы вести дела в Южной Америке. Чтобы читать Сервантеса, наконец.

АГНЕССА. Пятница?.. Сервантеса?! Не смеши меня!

РОБИНЗОН. Почему бы нет? В нем даже что-то от Санчо Панса есть…

АГНЕССА. Скорее, от Росинанта.

РОБИНЗОН. И это верно. Работает, как лошадь.

АГНЕССА. Я имела в виду его лошадиное лицо. Ну и как поживает наш гнедой конь? Есть от него вести?

РОБИНЗОН. Письмо прислал. Дела идут не очень. Стачки, бунты, революции. Почему считают, что революция- это прогресс? Революция – это борьба за власть, это хаос. Одних хитрецов и негодяев сменяют другие. А плантации меж тем простаивают. Доходы минимальные. Скоро приедет он сам, я про Пятницу. Пишет, будто что-то придумал. Какую-то акцию. Говорит, все уладится, и даже лучше, только нужно время.

АГНЕССА (с сарказмом). Ну если Пятница говорит…

Входит Попугай.

 

 

Картина 4. Те же и Попугай.

ПОПУГАЙ (торжественно). Туристы!

АГНЕССА. Какие туристы?

ПОПУГАЙ. Иностранные.

РОБИНЗОН. Что они тут потеряли?..

Попугай пожимает плечами.

РОБИНЗОН. Хорошо, зови.

Попугай выглядывает в полуоткрытую дверь и делает приглашающий жест рукой.

ПОПУГАЙ. Пр-р-р-ошу!

Входит группа туристов. Две дамы в пробковых шлемах, а также Смотритель.

 

 

Картина 5.Те же, туристы и Смотритель.

СМОТРИТЕЛЬ. Прошу вас, дамы!

Подходит к коляске, с поклоном пожимает Робинзону руку, целует руку Агнессе.

СМОТРИТЕЛЬ. Разрешите представиться. Я новый Смотритель острова. Меня нанял господин Пятница, он же просил передать, что скоро прибудет.

РОБИНЗОН. Смотритель?.. Почему он меня не предупредил? Зачем нам смотритель? За чем смотреть собираетесь, милейший?

СМОТРИТЕЛЬ. Да мало ли… За чем, за кем – это как прикажут. Вот, к примеру, за туристами. Я всю жизнь смотритель. Дамы, прошу внимания! (Заглядывает в путеводитель.) И так, вы находитесь в том самом легендарном жилище. Более того — видите перед собой его хозяина, а также его очаровательную супругу. Утварь в доме почти не менялась с тех пор, хотя кое-что прибавилось. Можете подойти, но руками не трогать… Можете так же задавать вопросы.

ПЕРВАЯ ДАМА (Робинзону). Димуа, сильвупле…

ВТОРАЯ ДАМА (пойдя к Попугаю). Тот самый! Который лилипут? О, майне клайне!

Пытается погладить Попугая.

ПОПУГАЙ. Кыш!

ПЕРВАЯ ДАМА. О, нон – это тот самый лилипут, который стал перроке… попугаем.

РОБИНЗОН. Какой тот самый? (Смотрителю) О чем они? Как они вообще сюда попали?

СМОТРИТЕЛЬ. Господин Пятница открыл в Лондоне туристическое агентство…

ПЕРВАЯ ДАМА (прерывая Смотрителя, Робинзону). Димуа, моншер, а как оно было в стране великанов? Я слышала, вы там женились на великанше. Как же вы смогли… ну это самое… деликатная тема… первая брачная ночь… Понимаете? Ведь она такая гранд… большая, у нее все гранд, большое и бездонное, как ущелье, а вы такой пти, маленький… и у вас все такое пти, маленькое то есть… Не хочу вас обижать, но… (Показывает на банан на стене) Ей вот такое нужно было… Хи-хи…

ВТОРАЯ ДАМА. Размер, моя дорогая, не имеет значения. Важны чувства. К тому же, кто знает, какой у этого господина размер.

АГНЕССА (Смотрителю). Они что, из сумасшедшего дома?

СМОТРИТЕЛЬ. Нет, мадам, они очень богатые леди, из королевских домов, и заплатили за экскурсию бешеные деньги.

АГНЕССА (дамам). Вы, собственно, куда пришли?

ПЕРВАЯ ДАМА. Вы, машер, его жена! Аншанте! И выждали его, пока шалунишка совершал все свои матримониальные вояжи. (Грозит пальчиком Робинзону.) Се мервейёз!

ВТОРАЯ ДАМА (показывая на банан). Сувенир из страны великанов? А была еще страна попугаев.… И еще одна… там, где лошади… Пферден… (Смотрителю) А лошадок увидеть можно?

СМОТРИТЕЛЬ. Я сам недавно прибыл, но думаю, можно.

ПЕРВАЯ ДАМА. Я обожаю шеваль, мой гран пер, дедушка мой, был шевалье.

РОБИНЗОН. Я рад что дедушка ваш был лошадью, но…

ПЕРВАЯ ДАМА. Нон, не лошадь, а верхом на лошадь – шевалье, понимаете?

РОБИНЗОН. И все равно, дамы, вы что-то напутали. Нет тут лошадок.

СМОТРИТЕЛЬ. Да-да, леди, лошадки пасутся там в поле.

РОБИНЗОН (встав с кресла, Смотрителю). Что вынесете? (Дамам.) Полагаю, вы попали не по адресу.

ВТОРАЯ ДАМА. То есть как пасутся не по адресу? Ведь это (показывая на Робинзона) господин Семмюэль, эсквайр, не так ли?..

АГНЕССА (со смехом).Эсквайр, но не Семмюэль.

СМОТРИТЕЛЬ (заглядывая в путеводитель, неуверенно). Что значит эсквайр?

РОБИНЗОН. Ну, скажем, эсквайр — это образованный человек. (Показывая в зал) Тут все эсквайры. Одни эсквайры. Толпы эсквайров. Иголке некуда упасть от обилия эсквайров.

ПЕРВАЯ ДАМА. Мондиё, мы же брали путевки на Семмюэля! (Робинзону) Скажите, что вы Семмюэль. Вы ведь любите пошутить, не правда ли, мсье Семмюэль?

РОБИНЗОН. Ну… если вамугодно… Я Семмюэль.

ПЕРВАЯ ДАМА (торжествующе). Вот видите!

СМОТРИТЕЛЬ (Робинзону, показывая на путеводитель). Но тут у меня нет страны Попугаев. Откуда она взялась?

ВТОРАЯ ДАМА. А великаны? Где великаны? Уберцунген гефунден…

СМОТРИТЕЛЬ (Робинзону). Где уберцунген гефунден?

РОБИНЗОН. Какой гефунден?

СМОТРИТЕЛЬ (Попугаю).Уберцуген. Ну, эти, как их, чертей — великаны.

ПОПУГАЙ. Кто?

СМОТРИТЕЛЬ. Великаны.

ПОПУГАЙ (по-одесски). А я знаю?

АГНЕССА (Смотрителю). Куда вы все-таки пришли, сударь?

СМОТРИТЕЛЬ. Как куда? (Машет путеводителем) У меня тут черным по белому сказано…

РОБИНЗОН. (забирая у Смотрителя путеводитель). Что же тут сказано?

СМОТРИТЕЛЬ. Сказано, что мы в доме… гм…

ВТОРАЯ ДАМА (вытаскивая из сумки свой путеводитель). И у нас сказано, что мы в доме Семмюэля…

РОБИНЗОН (прочитав путеводитель, Агнессе) Знаешь, дорогая, что там сказано?

АГНЕССА. Догадываюсь.

РОБИНЗОН. Нет, ты посмотри. (Показывает Агнессе), с кем меня спутали.

ВТОРАЯ ДАМА (возмущенно). Объясните, наконец. Мы заплатили за экскурсию.

АГНЕССА. Я таки знала. (Туристкам.) Леди, вы ошиблись адресом. Не тот путеводитель.

РОБИНЗОН (Попугаю). Кто они, ты сказал?..

ПОПУГАЙ. Туристы из психушки.

СМОТРИТЕЛЬ. Туристы из Европы. Германия, Франция. А я Смотритель. У нас экскурсия по историческим и литературным местам (забирает у Робинзона путеводитель, заглядывает в него.) Дом Семмюэля Гулливера.

РОБИНЗОН. Вообще-то не Семмюэля, а Леммуэля.

СМОТРИТЕЛЬ. Ну да, все правильно.

ВТОРАЯ ДАМА. Вы правы, точно-точно, сэр – Леммуэля. Так это вы?

РОБИНЗОН. Нет, не я.

ВТОРАЯ ДАМА. А где он?

ПЕРВАЯ ДАМА. Уи, где этот мсье? У э тил?..

Попугай тем временем включает патефон. Все говорят хором, музыка заглушает голоса.

Гром и молния. Выключается и вновь включается свет. Музыка. За это время со стены исчезает большой банани в комнату вбегает Пятница. В руках у него картонная коробка. Он кладет коробку на стол.

Пятница. Господа, господа!..

Ничего не слышно. Музыка мешает. Пятница выключает патефон.

 

 

Картина 6. Те же и Пятница.

ПЯТНИЦА. Господа, произошла ошибка. (Отбирает у Смотрителя один путеводитель и дает ему другой). Он перепутал путеводители. Это не дом Гулливера. Это дом Робинзона. (Смотрителю угрожающе). С тобой я еще поговорю. Экскурсовод хренов.

СМОТРИТЕЛЬ (заглядывая в путеводитель). Ну, так другое дело! Не тот путеводитель – форменная катастрофа. Вот значит, кто это: Робинзон и его знаменитый Попугай. Ну конечно, как я мог перепутать! А Гулливер где?

ПЯТНИЦА. Гулливер в другом месте, на пенсии, в кресле-качалке, в своем поместье. Ты отвечаешь за Робинзона, понял? Имей в виду, еще одна такая ошибка, и я тебя уволю, вышвырну к черту. Книгу прочти. Грамотный как-никак.

СМОТРИТЕЛЬ. Я-то? В школе учителя хвалили. Одноклассник мой знаете кто был?.. Этого, как его. Он еще Оливера Твиста написал… У меня математику переписывал. Не сомневайтесь, прочту, обязательно. А как называется книга-то?

ПЯТНИЦА. Таки называется — Робинзон Крузо.

РОБИНЗОН. На самом деле там длинное название.

СМОТРИТЕЛЬ. А где ее найти?

ПЯТНИЦА. У вождя туземцев, в двенадцатом томе Библиотеки мировой литературы.

СМОТРИТЕЛЬ. Правда, у туземцев есть Библиотека мировой литературы?

ПЯТНИЦА. У тебя и с чувством юмора плоховато. Выпишешь из Лондона.

СМОТРИТЕЛЬ. Слушаюсь… Что выписать?

ПЯТНИЦА. Чувство юмора. Книгу, дурак!

СМОТРИТЕЛЬ. Ну да, конечно, книгу. Будет сделано. (Робинзону) А у вас, случайно, этой книги нет?..

РОБИНЗОН. Нет. Взяли почитать и не вернули.

СМОТРИТЕЛЬ. Что ж, влетит в копеечку, но придется выписать. Пойдемте, барышни, я вам покажу остров.

ПЕРВАЯ ДАМА. Это возмутительно! Мы покупали путевки на Гулливера. Это обман! Это не есть комильфо!  Я еду домой, и верните мне мои деньги! Мантенан, мои д аржан!

ПЯТНИЦА. Уверяю вас, леди, что Робинзон ничуть не хуже Гулливера. И потом, там нет экзотического острова, а здесь он есть. Там – старый, больной, выживший из ума джентльмен, а здесь – полный сил и энергии исследователь. И туземцы здесь почти совсем голые…

ПЕРВАЯ ДАМА (заинтересованно) Голые?.. Правда?..

ПЯТНИЦА.  Почти. (Показывает на себе.) За исключением кое-какой мелочи…

ПЕРВАЯ ДАМА (грозя пальчиком). Это не мелочь, это совсем не мелочь.

РОБИНЗОН. Что тут, в конце концов, происходит? (Пятнице) Вы кто?.. (Вглядывается). Не может быть! Агнесса, посмотри на него! Узнаешь?

АГНЕССА (безразлично). Нет.

РОБИНЗОН. Посмотри внимательнее!

ВТОРАЯ ДАМА (Первой). Ну раз уж мы сюда приехали, может, и правда, поменяем Гулливера на Робинзона? По-моему, он не хуже.

ПЕРВАЯ ДАМА. Но ты же не видела Гулливера.

ВТОРАЯ ДАМА. Нет. Но сказано же, Гулливер в кресле-качалке. А этот (оценивающий взгляд в сторону Робинзона) здоров и бодр. Не говоря уже о туземцах.

ПЕРВАЯ ДАМА. Голых?..

СМОТРИТЕЛЬ. Вот именно. Голых. В чем мать родила. Пошли, дамы, не пожалеете. Лучше всякого нудистского пляжа!

ПЯТНИЦА (вслед уходящим). А пожалеете, вернем деньги, но это вряд ли.

Смотритель и обе туристки уходят.

 

 

Картина 7. Робинзон, Агнесса и Пятница

АГНЕССА. И я пойду. Голова что-то разболелась.

РОБИНЗОН. Но ты же его не узнала. Ведь не узнала же!

АГНЕССА. Зачем мне его узнавать. Я пойду…

ПЯТНИЦА. Постойте, мадам. Я принес вам подарок. (Открывает коробку, вытаскивает портативное радио). Это называется радио. (Включает. Слышно то, что передают на разных каналах радио в момент, когда идет спектакль).

Агнесса подходит близко к Пятнице, заинтересованно вглядывается в приемник, затем в Пятницу.

АГНЕССА. Пятница?!

ПЯТНИЦА. К вашим услугам, мадам! (Пылко целует Агнессе руку) Только я сегодня не Пятница, а Четверг.

АГНЕССА. Почему Четверг?

ПЯТНИЦА. Потому что сегодня четверг. Завтра буду Пятницей, с вашего разрешения. А послезавтра Субботой.

АГНЕССА. Ну, как хочешь. А почему ты белый? Ты должен быть черным.

ПЯТНИЦА (подходя к зеркалу). Пластическая хирургия. Так я лучше выгляжу, от вас не отличаюсь, а главное – мне больше доверяют партнеры.

РОБИНЗОН. Думаешь?.. Ну иди, я тебя обниму!..

Пятница и Робинзон обнимаются. Затем Пятница достает из коробки бальное платье.

ПЯТНИЦА (Агнессе). А это то, что вы просили. Бальное платье!

АГНЕССА. Я просила?..

РОБИНЗОН. Ты просила?

АГНЕССА. Не помню. Может быть, сказала между прочим. (Примеривает платье, приложив его к груди)

РОБИНЗОН. Неплохо.

ПЯТНИЦА. Шикарно! Последний писк моды, доложу я вам.

АГНЕССА. (отрешенно). Писк?.. Я все-таки пойду прилягу. (Пятнице.) С возвращением. Спасибо за платье. (Уходит, унося платье.)

 

 

Картина 8. Робинзон и Пятница.

РОБИНЗОН (отстраняя от себя Пятницу и разглядывая его). И этот дорогой смокинг…

ПЯТНИЦА. Лучше ходить голым?

РОБИНЗОН. Ну что ты! Просто жарко тут, скинь его, вспомни старые, добрые времена, расслабься. Ты, помнится, писал, что дела идут не очень хорошо.

ПЯТНИЦА. Именно. Точнее, очень нехорошо, потому не время расслабляться. Прямо скажу, хозяин, из рук вон плохо идут дела. Еще прямее — никак не идут, если говорить о южноамериканских плантациях. Сегодня на эту часть суши рассчитывать не приходится. Что ни день -революция, крошечные территории величиной с мелкую монету объявляют себя независимыми и рисуют собственный флаг. Да-да, собственный флаг! На флагах там все помешались. Уже поселения и города стали независимыми, помяни мое слово, скоро кварталы, улицы, дома обретут независимость, и у каждого переулка, у каждого дома, у каждого кабака и отхожего места будет свой собственный флаг. Такое начнется… Флаги понадобятся женам, мужьям, детям… Все против всех. Это эпидемия, и ее уже не остановить. Поэтому предлагаю забыть о плантациях и сделать разворот на сто восемьдесят градусов. Туристическое агентство «Робинзон и компания», остров Робинзона, курорт «Робинзон» и отель «Робинзон» — вот что нас спасет.

РОБИНЗОН. Не понял.

ПЯТНИЦА. Что тут непонятного? Сегодня все богом забытые места на земле – те, что ничего не производят, ничего не умеют и не имеют – они зарабатывают на туризме.

РОБИНЗОН. Мой остров, мой милый остров – не богом забытое место. Бог мне помогал, когда я жил здесь, иначе мои кости давно сгнили бы тут. И я, да будет тебе известно, много чего умел. А самое главное – имел упорство и веру.

ПЯТНИЦА. Хорошо, хозяин. Скажем – экзотические места. Остров ведь экзотический. Так тебя устраивает?

РОБИНЗОН. Слово-то какое! Экзотический. Ну, скажем…

ПЯТНИЦА. Ну вот. Богачи теперь предпочитают путешествовать по миру, по экзотическим местам, потому как все остальные удовольствия уже изведали, и они, другие удовольствия, успели им наскучить. Они им, можно сказать, поперек горла.

РОБИНЗОН. Кто это – они?

ПЯТНИЦА. Я про удовольствия.

РОБИНЗОН. А. Ну-ну!..

ПЯТНИЦА. Ну там рестораны, театры, выставки, секс… Что еще… тряпки, лошади, курение… Если трезво посмотреть, удовольствий в жизни немного. И вот когда одно и то же удовольствие вкушаешь каждый день в течение долгого времени, накручиваешь и накручиваешь, оно становится повседневностью, перестает быть удовольствием. Вот тогда и появляется желание увидеть мир, потому что это удовольствие- я про путешествия –оно многоразовое и долгоиграющее. Сначала города и страны, затем потаенные экзотические уголки планеты, разные там памятники, то есть камни, которые сами по себе ничего не стоят, но люди придали им особый смысл, придумали музеи под открытым небом, а таких музеев тысячи, следовательно, до конца жизни хватит. Да что до конца – на несколько жизней хватит. А жизнь, слава богу, коротка.

РОБИНЗОН. А ты, брат Пятница, хорошо говорить научился.

ПЯТНИЦА. Я же сказал: сегодня я Четверг.

РОБИНЗОН. Называй себя как хочешь, для меня ты всегда Пятница. Тот бедный, напуганный Пятница, который падал ниц при звуке выстрела. Мой преданный Пятница.

ПЯТНИЦА. Уже не тот Пятница.

РОБИНЗОН. Разве ты мне не предан?

ПЯТНИЦА. Я твой управляющий делами, я работаю в поте лица и хочу, чтобы ты жил не в бедности, а в достатке.

РОБИНЗОН. Я?

ПЯТНИЦА. И я вместе с тобой. Кому хочется сводить концы с концами?

РОБИНЗОН. Что с чем?

ПЯТНИЦА. Концы с концами, шеф. Влачить существование на пороге или за порогом бедности.

РОБИНЗОН. Однако язык у тебя богаче стал. Что это за «шеф»?

ПЯТНИЦА. Да, действительно, «шеф» не подходит. Хозяин – тоже не то. Можно патрон или босс… А как вам сэр? Или может сир?..

РОБИНЗОН. Язык твой стал не только богаче, но и насмешливее.

ПЯТНИЦА. Поживите в Лондоне да пообщайтесь в деловых кругах и не такой язык обретете.

РОБИНЗОН. Спасибо, не надо. От одного слова Лондон содрогаюсь. А на что мне ты? Вот ты и общайся. Тебе это легче дается.

ПЯТНИЦА. Потому что пустой сосуд легче наполнить, не так ли?

 

Картина 9. Появляется Попугай.

ПОПУГАЙ. Так ли, так ли.

ПЯТНИЦА. Тебе что надо?

ПОПУГАЙ. Тут Зула и парень один…

Оттолкнув Попугая, комнату вбегают возбужденные Зула и Стах. Зула падает перед Робинзоном на колени и тянет за собой Старха, чтобы он сделал то же самое. Стах неуверенно опускается на колени.

 

 

Картина 10. Те же, Зула   и Стах.

РОБИНЗОН. В чем дело? (Показывая на Стаха) Кто это?

ЗУЛА. Это Стах. Он воин. Он меня спас, когда я тонула. А еще он хорошо рисует. Выжигает на дереве картинки.

РОБИНЗОН. Да-да, припоминаю… Есть такой. Художник. Ну и что ему нужно, твоему Стаху?

ЗУЛА. У них с вождем был поединок.

РОБИНЗОН. С твоим мужем, то есть?

ЗУЛА. Да, с ним. Они поспорили, кто меня больше любит, и вождь вызвал его на поединок. Понимаете, Стах не при чем, он просто положил голову мне на грудь, а вождь увидел, рассердился и настоял на поединке.

РОБИНЗОН.  Еще бы. Голову на грудь…

ЗУЛА. Но ведь это лучше, чем руки на грудь…

РОБИНЗОН. Думаешь?

ЗУЛА. Случилось то, что случилось. Стах вынужден был принять вызов. И… убил вождя.

РОБИНЗОН. Как убил?

ЗУЛА. Нечаянно.

РОБИНЗОН. Как это нечаянно? Как можно убить нечаянно? На чем они дрались?

ЗУЛА. Сначала на кулаках, потом…

РОБИНЗОН. Пусть он отвечает.

СТАХ. Сначала на кулаках, господин губернатор, потом на копьях…

РОБИНЗОН. Я же запретил драться на копьях.

СТАХ. Мы забыли, но нам Зула напомнила о твоем запрете, и мы отложили копья. А господин Пятница сказал, что бананами удобнее. Мы отложили копья и стали драться на бананах.

РОБИНЗОН. На бананах? На каких еще бананах?

ПЯТНИЦА. Вот на этих. (Достает из кармана огромный банан, тот, что висел на сене. Вешает его обратно на стену.) Им можно бить по голове. Это смешно. Не знал я, что этот дикарь обрушит на голову вождя нечеловеческий удар. Сильный черт. Раз – и готово, кровоизлияние в мозг. Не знаю, правда, был ли он у вождя, мозг, но кровоизлияние случилось точно.

РОБИНЗОН. Ты что же, ив медицине разбираешься?

ПЯТНИЦА. Проходил в Лондоне курсы медбратьев.

РОБИНЗОН. Во всем преуспел, молодец. Но банан ты ему все же зря подсунул.

ПЯТНИЦА. Лучше было копьями?

РОБИНЗОН. И копьями не лучше.

ПЯТНИЦА. А чем же?..

Шум за сценой.

…Что там такое?

ЗУЛА. Племя хочет с ним расправиться.

ПЯТНИЦА. Не племя, а народ. Народ требует справедливости.

ЗУЛА. Господин губернатор, не отдавайте им Стаха!

РОБИНЗОН (задумчиво). Подумать надо.

ПЯТНИЦА. Чего там думать? Воля народа превыше.

РОБИНЗОН. Я губернатор, я решаю, чья воля выше, а чья ниже.

ПЯТНИЦА. Предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы отдать Стаха народу?

ЗУЛА. Племени.

ПЯТНИЦА. Народу, народу. (Поднимает руку, смотрит требовательно на Попугая). У нас вроде как демократия!

Попугай поднимает руку.

ЗУЛА. Я против.

Попугай хочет опустить руку, но, поймав строгий взгляд Пятницы, поднимает снова.

РОБИНЗОН. И я против. (Зула встает рядом с Робинзоном.)

Входит Смотритель. Те же и Смотритель. Смотритель, поймав требовательный взгляд и жест Пятницы, тоже поднимает руку.

 

 

Картина 11. Те же и Смотритель

ПЯТНИЦА. Так. Трое за, двое против. Справедливость превыше всего. Большинством голосов постановляем отдать Стаха на суд народный… Народ не может ошибаться.

РОБИНЗОН. И где ты этим мерзким штучкам научился?

ПЯТНИЦА. В Лондоне, где же еще? Я же сказал, это называется демократия.

СТАХ (встав рядом с Робинзоном и Зулой). Я ведь тоже против.

ПЯТНИЦА. Ты не в счет.

Входит Агнесса.

 

Картина 11. Те же и Агнесса. Она становится рядом с Робинзоном.

АГНЕССА (вызывающе). Не двое, а трое против.

ПЯТНИЦА (растерянно). Три на три. Ничья, что ли?..

СТАХ (отчаянно). Не отдавайте меня, прошу вас!

ПЯТНИЦА. Не тебе решать, я сказал. (Обводит взглядом присутствующих, потом зал) Ну, кто еще за?.. Активнее, активнее, господа!..

Попугай незаметно опускает руку и подходит к Робинзону.

Немая сцена.

Конец первого действия.

 

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

Сцена разделена на две половины. Первая половина — комната Робинзона в его доме, вторая – офис Пятницы на острове. В небольшой комнате Робинзона у окна стоит кушетка, рядом тумбочка с телефоном, на стене полка с книгами, карта банановой рощи и фотография самого Робинзона с попугаем на плече и с самим Пятницей, когда он еще был черен. Сам Робинзон стоит у окна, снаружи доносится шум толпы. Робинзон приветственно машет рукой. Офис Пятницы в другой половине обставлен в стиле модерн: на стене та же фотография, что и у Робинзона, только здесь Пятница белокожий, рядом еще и фото с молодой девушкой, дочерью Робинзона, Лизой, афиша популярного блокбастера, а также чертеж- проект новой гостиницы. У окна стоит зачехленный пулемет «максим». Он пока не виден зрителю.

В комнате Робинзона раздается телефонный звонок. Робинзон отходит от окна, берет трубку. Звонит Пятница из своего офиса.

 

 

Картина 1. Робинзон и Пятница

Дальше двое говорят друг с другом по телефону, находясь на сцене и разделенные перегородкой.

РОБИНЗОН. Я слушаю.

ПЯТНИЦА. Это я. Что там происходит?

РОБИНЗОН. Ничего особенного. Народ приветствует нового вождя.

ПЯТНИЦА. Кого?

РОБИНЗОН. Стаха, кого еще?

ПЯТНИЦА. Они что, с ума посходили? Стах – новый вождь?

РОБИНЗОН. Ты выдал его народу, думал, его казнят, а народ выбрал его вождем, вот и все.

ПЯТНИЦА. Не народ, а племена дикарей.

РОБИНЗОН. Когда племена перестают воевать и объединяются, они превращаются в народ. Да ты и сам называл их народом, помнится.

ПЯТНИЦА. Когда?

РОБИНЗОН. В первом действии.

ПЯТНИЦА. Это когда было. Они что же, объединились?

РОБИНЗОН. Думаю, да. Во всяком случае, вместе рыбу ловят, вместе едят, вместе танцуют. Союз племен. А ты чем занят?

ПЯТНИЦА. Строительством твоего дома на холме.

РОБИНЗОН. Какого дома? На каком холме? У меня есть дом, я в нем живу.

ПЯТНИЦА. На месте твоего нынешнего дома будет построена многоярусная гостиница. Семь этажей. Супер-люкс. Хилтон. Очень удобно, с видом на океан. Это привлечет туристов. А для тебя построим новый дом, на холме, гораздо лучше.

РОБИНЗОН. Почему бы не построить гостиницу на том холме?

ПЯТНИЦА. Непрактично. Туристам придется взбираться на холм несколько раз в день. Туда и обратно. На пляж, на прогулку, на дискотеку… Можно, конечно, протянуть канатную дорогу, но это дорого. Нет, пусть лучше они живут ближе к океану. А тебе незачем ходить вниз-вверх. К тебе сами туристы будут подниматься. По каменной лестнице. К памятникам старины во всем мире дорога трудная, извилистая, это поднимает им цену.

РОБИНЗОН. Кому им?

ПЯТНИЦА. Говорю же – памятникам старины.

РОБИНЗОН. Ты о ком?

ПЯТНИЦА. О тебе, о ком еще?

РОБИНЗОН. Я не памятник.

ПЯТНИЦА. Ни один памятник на свете не знает о том, что он памятник. И никто не знает, что станет когда-нибудь памятником. Хотя некоторые при жизни сами ставят себе памятники, но потом их, как правило, сносят. А твой не снесут, сто пудов.

РОБИНЗОН. Ты о чем?

ПЯТНИЦА. О твоем Доме-музее.

РОБИНЗОН. Зачем?

ПЯТНИЦА. Никогда не слышал более бессмысленного вопроса. Как зачем? А бессмертие?

РОБИНЗОН. Чье?

ПЯТНИЦА. Твое, не мое же. Путевки, которые мы продаем, называются «Остров Робинзона», помнишь? Сам же дал согласие на открытие туристического маршрута. Ты и бумагу подписал. (Берет со стола бумагу потрясает ею.) Забыл?

РОБИНЗОН. Правильно, подписал. Чтобы поправить наши финансовые дела. Но я не соглашался на дом-музей. Зачем нам дом-музей, обойдемся без него.

ПЯТНИЦА. Как без него? Между прочим, он тут значится. (Читает по бумаге.) …а также сопутствующие объекты, входящие в туристический комплекс «Остров Робинзона». Дом-музей – это как раз сопутствующий объект. Главный сопутствующий объект, если хочешь знать.

РОБИНЗОН. Кто сопутствующий объект? Я – сопутствующий объект?..

ПЯТНИЦА. Дом музей, не ты. А ты у нас — бренд.

РОБИНЗОН. Кто?

ПЯТНИЦА. Бренд. Слово такое… Популярная персона. Марка. Фирма. Имя. Как Валентино. Карден. Тут что главное — даже если тебя не будет, извини, конечно, но всем мы смертны, останется дом-музей твоего имени.

РОБИНЗОН. Почему это меня не будет?

ПЯТНИЦА. Мало ли. Эпидемия, старость, несчастный случай, в конце концов…

РОБИНЗОН. А нельзя обойтись без него?

ПЯТНИЦА. Без несчастного случая? Можно.

РОБИНЗОН. Я говорю о доме-музее.

ПЯТНИЦА. Послушай, шеф, зачем по-твоему, будут приезжать сюда туристы?  Табунами. Ради  пляжа? Песка? Солнца? Знаешь, сколько в мире прекрасных пляжей, песка и солнца? Полно. А приезжать они будут ради Робинзона, говоря точнее, чтобы самим почувствовать себя на этом острове Робинзонами, увидеть живую легенду, тебя то есть, ты ведь у нас живая легенда… А также посмотреть экзотических дикарей с их ритуалами…

РОБИНЗОН (настороженно). Какими ритуалами?

ПЯТНИЦА. Кровавыми, конечно.

РОБИНЗОН. То есть как кровавыми?

ПЯТНИЦА (немного растерявшись). Это я так, для эффекта… Бутафория, понимаешь? Шоу. Много кетчупа… Послушай, шеф, ты дал мне добро на этот проект? Дал. И сам же связываешь мне руки… Пойми, ты сильно отстал от времени и ничего не смыслишь в рекламе.

РОБИНЗОН. Ни от кого я не отстал. Я сам —  время. Сам, понимаешь?

ПЯТНИЦА. Пусть будет так. Ты – время. А они – не время?.. (показывает в сторону зрительного зала.) Тоже время. Чтобы я мог одно время связать с другим, не связывай мне руки.

РОБИНЗОН. Я не связываю. Просто хочу быть в курсе твоих планов.

ПЯТНИЦА. Не надо тебе быть в курсе. Не забивай голову ерундой. Занимайся своими делами. Менеджер из тебя все равно плохой. Предприниматель тоже никудышный. Доверься мне, хорошо?

РОБИНЗОН (обиженно) Как это никудышный? А что я, по-твоему, предпринимал тут целых 27 лет?

ПЯТНИЦА. Это другое. У тебя был приусадебный участок. Всего лишь. Ты его обрабатывал. А я говорю о большом, серьезном, черт возьми, проекте. О грандиозном, если хочешь знать, коммерческом проекте. Ты как тот страус, что прячет голову в песок. Оглянись, что вокруг творится! Все придумывают проекты, большие и малые. Бизнес! Лихорадочно придумывают, ищут, хватают, рвут, до истерики, до гипертонии, до 200 на 120!..

РОБИНЗОН. 200 на 120 – это что?

ПЯТНИЦА. Гипертония. Потом инфаркт. И богатая вдова. Которая всем рассказывает, как   он ее любил. А он не может возразить, он гниет, черт бы его побрал.

РОБИНЗОН. Ладно, успокойся.

ПЯТНИЦА. Можно, конечно продать твой остров, как полуфабрикат, и кто-нибудь другой сделает из него конфетку. Но это будет непростительной глупостью. Непростительной! Потому что тот, кто купит, выжмет из острова в пятьдесят, сто раз больше, чем потратил.

РОБИНЗОН. Хорошо, я понял. Успокойся.

ПЯТНИЦА. Я спокоен, как удав. У меня нет гипертонии. И вообще, для чего я тут, по-твоему? Бросил все, приехал, чтобы твою жизнь сделать лучше. И свою, конечно, тоже. Или ты мне уже не доверяешь? Доверяешь или нет, я спрашиваю?

РОБИНЗОН (неуверенно). Ну, доверяю…

ПЯТНИЦА.  И без «ну». Как себе доверяешь?

РОБИНЗОН. Как себе?.. Почти как себе.

ПЯТНИЦА. Вот и хорошо. И без «почти».  В нашем деле колебаний быть не должно.

РОБИНЗОН.  Но свой дом я не оставлю.

ПЯТНИЦА. А если я тебе скажу, что новый дом будет гораздо лучше прежнего, есть чертеж одного модного архитектора из Парижа, строение с колоннами, в три этажа?..

РОБИНЗОН. И что я буду на этих этажах делать?

ПЯТНИЦА. Что хочешь.

РОБИНЗОН. Я привык к своему дому. Он для меня родной, понимаешь? Не нужны мне три этажа. Гостиницу строй хоть в тридцать три этажа, а дом мой, трогать не позволю… Я живу здесь! Тут стены мной пропитаны! Ты понимаешь, что это, когда стены человеком пропитаны? Пол урчит от удовольствия, когда я по нему хожу! (Топает ногой.) Стены пульсируют, будто в них кровь течет, будто сердце бьется. Дом, милый дом! Ты знаешь, как бывает, когда человек и дом срастаются?..

ПЯТНИЦА. Не знаю, но верю. Хотя можно срастись с любым домом… Можно даже с коровником. Где родился, там и сросся. Родиной называешь. Но ведь у тебя не спрашивали, где тебе родиться. Выбрал бы я этот остров, если бы у меня спросили?.. Ладно, оставим пока этот разговор.

РОБИНЗОН. Не пока, а навсегда оставим.

ПЯТНИЦА. Тогда у меня другой вопрос.

РОБИНЗОН. Какой?

ПЯТНИЦА. Точнее, просьба.

РОБИНЗОН. Какая?

ПЯТНИЦА. Я, как бы это сказать… В общем, как у вас говорят —  прошу руки и сердца.

РОБИНЗОН. Не понял…

ПЯТНИЦА (нервничая). Что тут непонятного?  Руки и сердца.

РОБИНЗОН. Чьей?

ПЯТНИЦА. Твоей дочери, разумеется.

РОБИНЗОН. Дочери?..

ПЯТНИЦА. Ты не забыл, что увас с мадам Агнессой в Лондоне есть дочь, ее зовут Элиза? Единственная дочь.

РОБИНЗОН. Ах да!.. Конечно… Есть. Но она еще учится.

ПЯТНИЦА. Учеба браку не помеха.

РОБИНЗОН. А брак учебе?..

ПЯТНИЦА. Для женщины главное — семья. Рядом с достойным человеком она может заниматься чем угодно.  Да вот хотя бы благотворительностью, чем плохо? У женщины, занимающейся благотворительностью, уверенности в себе, самоуважения больше, чем у женщины, занимающейся любым другим делом. Писательницы, поэтессы, художницы, все эти ученые тетки –  это у них не от избытка личного счастья, уж поверь мне. От несчастья. Да-да, от несчастья. Я навидался таких дамочек в Лондоне. А мы с твоей дочерью любим друг друга, и я не хочу, чтобы она стала писательницей.

РОБИНЗОН. Почему писательницей?.. Погоди, ты хочешь сказать, и Лиз тебя любит?

ПЯТНИЦА. Это тебя удивляет?  Это так неожиданно? Или может несовместимо? Я не из вашего круга?

РОБИНЗОН. Ну почему же?.. Не сказал бы, что не совместимо. Как раз наоборот. Не обижайся, но такие, как Лиз, тянутся как раз к парням, в которых природа не прикрыта условностями. Разве что голые не ходят, но во всем остальном лишены сомнений, прямолинейны, решительны и даже немного грубоваты… Естество привлекает, сила, уверенность, упрямство, умение схватить удачу, не уступать другому…

ПЯТНИЦА. Так ведь это хорошо!  Или тебе нужен зять рохля?

РОБИНЗОН. Да в общем, нет. Лично мне зять вовсе не нужен. Зять – это бонус к дочери.

ПЯТНИЦА. Бонус?

РОБИНЗОН. Довесок. Приз. Как видишь, и я кое-какие новые словечки знаю. В газетах вычитал.

ПЯТНИЦА. Значит, согласен?

РОБИНЗОН. Как тебе сказать… Не то, чтобы согласен, не то, чтобы против, но не будем торопиться. Что еще Агнесса скажет…

ПЯТНИЦА. Это я беру на себя. Но ты в принципе не против?

РОБИНЗОН. В принципе нет, но…

ПЯТНИЦА. Вот и хорошо. А насчет дома еще поговорим.

РОБИНЗОН. Какого дома?

ПЯТНИЦА. Твоего. Милого дома. (Не желая выслушивать возражения Робинзона, кладет трубку).

Робинзон тоже кладет трубку. Уходит. В его половине затемнение.

 

Картина 2. Пятница и Смотритель. Входит Смотритель.

СМОТРИТЕЛЬ. Звали?

ПЯТНИЦА. Звал. Что нового на острове?

СМОТРИТЕЛЬ. На острове ничего. Идет строительство. А вот на материке имеются проблемы…

ПЯТНИЦА. Какие проблемы?

СМОТРИТЕЛЬ (показывает бумагу). Повестка в суд. Налоги от туристического агентства не платим.

ПЯТНИЦА. Выкинь! Построим отель, наладим приток туристов, будет прибыль, тогда и налоги будем платить. Им лишь бы начинающих обирать. Пусть к акулам пристают. Мы пока еще набираем скорость.

СМОТРИТЕЛЬ. Еще зубы не отросли?

ПЯТНИЦА. Можно и так сказать.

СМОТРИТЕЛЬ. А как отрастут, заплатим?

ПЯТНИЦА. Я человек законопослушный. Заплатим по-королевски… Постой-к!.. Нужна резиденция для королевы.

СМОТРИТЕЛЬ. Для королевы?

ПЯТНИЦА (погружен в себя). Непременно… Для королевской семьи. Построим резиденцию. Я как раз подаю дела в палату лордов.

СМОТРИТЕЛЬ (в сторону). Ничего себе, в палату лордов.

ПЯТНИЦА. Ты что-то сказал?

СМОТРИТЕЛЬ. Еще одна повестка… Те туристки, помните? Немка и француженка… Самые первые. У одной дедушка шевалье, у другой…

ПЯТНИЦА. Ну, помню-помню. И что?

СМОТРИТЕЛЬ. Обе забеременели на нашем острове. Отцы неизвестны. Претензии, конечно, к нам.

ПЯТНИЦА. К нам?  К кому, к нам? Мы в чем виноваты? Ты с ними того?

СМОТРИТЕЛЬ. Чего?..  Боже сохрани!

ПЯТНИЦА. И я не того. Если пара озабоченных леди решила позабавиться с туземцами, мы тут при чем? Выкинь и эту бумажку. И позови ко мне Стаха.

СМОТРИТЕЛЬ. Вождя?

ПЯТНИЦА (раздраженно) Вождя, вождя, черт бы его побрал!..

СМОТРИТЕЛЬ. Попробую найти.(Собирается уйти.)

ПЯТНИЦА. Погоди. Вот что еще. Выпиши-ка из Лондона пять ящиков презервативов. Самых лучших. У меня появилась идея —  секс-туризм…

СМОТРИТЕЛЬ. Какой туризм?

ПЯТНИЦА. Секс-туризм. Секс, понимаешь, туризм? (Делает неприличное движение.) Ну, уразумел, что это?

СМОТРИТЕЛЬ. А как же. На сахарных плантациях с работницами было дело. А еще — в Сохо. Но в нашем путеводителе этого нет!

ПЯТНИЦА.  Внесем. (Торжественно, показывая пальцем на Смотрителя) «Займись любовью на острове Робинзона!.. Здесь тебе позволено все… Или так: хочешь реализовать самые тайные, самые смелые фантазии? Нас не удивить – заказывай! Остров любви ждет тебя!.. (Тычет пальцем в Смотрителя.)

СМОТРИТЕЛЬ (испуганно). Меня?..

ПЯТНИЦА. Это рекламный слоган. Надо будет сфотографировать пару крепких дикарей в стрингах…

СМОТРИТЕЛЬ. В чем?

ПЯТНИЦА. Это такие трусы, пара ниток, не прикрывающих конкретные места, а наоборот, привлекающих внимание к ним… (Видя недоумение смотрителя) Ладно, не парься. Значит, пару дикарей и пару длинноногих дикарок.

СМОТРИТЕЛЬ. В этих самых?.. (Показывает на себе.)

ПЯТНИЦА. Ну да. Но можно и без них. Можно вообще без всего. Надо тебе сказать, дамам света, измученным французскими романами, бальными танцами, да джентльменами в панталонах этого очень не хватает. Вот этого самого. Дамы это видят во сне. И джентльмены спят и видят, как сорвут с дамочек ненавистные в несколько слоев платья и корсеты. Сорвать сорвут. И что увидят? Увидят панталоны, кружевные, с тесемками, петельками, пуговицами, пока развяжешь, пропадет всякое желание. Да и что под ними… Знаешь, как выглядит женское тело, месяцами не открывающееся солнцу, не ведающее физических нагрузок? Видеть приходилось? Не работниц с сахарных плантаций, не пташек с Сохо, а настоящих светских дам, разгуливающих с кружевными зонтиками. Не приходилось. Я скажу тебе — как мячик, из которого выпустили воздух, мячик не предусмотренной конфигурации. С таким мячом не захочешь играть ни в футбол, ни в волейбол, ни в баскетбол, ни… Что еще с мячом делают?..

СМОТРИТЕЛЬ. Регби?

ПЯТНИЦА. Что это?

СМОТРИТЕЛЬ (показывает).Хватают у одного, передают другому. Я играл.

ПЯТНИЦА. Ну да, вот это самое. Но поскольку других мячей под рукой нет, приходится приспосабливаться, довольствоваться этим, сдувшимся, даже воспевать его. О, моя луна, о, мой бутон!.. Да-да, сдувшимся мячам стихи посвящают. А мы им, этим бледнолицым дамам и господам, предложим другую реальность. Мы предложим им сон, ставший реальностью, саму первозданную природу предложим, яркие, крепкие, упругие мячи на все вкусы. Хватай и передавай. Как в твоем регби. Понял? На все вкусы! Пощупай, все натуральное, без обмана! Ну же, щупай!..

СМОТРИТЕЛЬ. Кого?..

ПЯТНИЦА.   Не меня же. Их. Не ты, они пусть щупают. И не бесплатно, разумеется.  Тоже мне, Сохо…Сохо – ерунда. Ладно, иди. И Стаха сюда позови.

СМОТРИТЕЛЬ. Я не знаю, где он сейчас…

ПЯТНИЦА. Так поищи!.. (Смотрит в окно) А вон он, я его в окне вижу. Речь толкает.

СМОТРИТЕЛЬ. Да? Тогда позову. Но придет ли…

ПЯТНИЦА. Так убеди его, черт возьми! Ты Смотритель или кто? Ох уж эти мне англичане!

Смотритель уходит.

Затемнение в половине Пятницы. Освещается комната Робинзона.

 

 

Картина 3. Робинзон и Агнесса.

Робинзон сидит в кресле-каталке, читает газету. Смеется. Входит Агнесса.

РОБИНЗОН. Ты посмотри, что пишут: «Ходят слухи, что пребывание на острове Робинзона излечивает от многих болезней. У одного туриста от местной родниковой воды растаяли камни в почках…» Дальше еще интереснее. Вот: «Он будет баллотироваться в палату лордов». Это про меня. Почему они так решили? Я–в эту палату шутов, делать мне больше нечего. Они глупее моего попугая. Нет!

АГНЕССА. А по-моему, неплохая идея.

РОБИНЗОН (увлеченно). Глупая идея. И еще… «На острове, на самой высокой ее точке, установят монументальную скульптуру сэра Робинзона во весь рост работы знаменитого скульптора из Колхиды. Робинзон с попугаем на плече». Они там все, ей богу, с ума посходили. Ничего нет бессмысленнее чтения газет. Это как бормотание аутиста: бу-бу-бу-бу… и ведь многие так каждый день читают. Отупеть можно окончательно и бесповоротно. (Сворачивает газету и бросает ее на журнальный столик).

АГНЕССА. Есть вещи еще бессмысленнее.

РОБИНЗОН. Политика?

АГНЕССА. Нет.

РОБИНЗОН. Что же?

АГНЕССА. Банановая роща. Милая банановая роща.

РОБИНЗОН. Я вижу, ты не в настроении.

АГНЕССА. Я не в настроении с тех пор, как сюда приехала. Только старалась тебе не показывать, пока ты болел. Но теперь…

РОБИНЗОН.  В тебе говорит усталость. Хочешь в Лондон?

АГНЕССА (немного растерянно). Еще бы. А что?

РОБИНЗОН. А то что Пятница, скорее всего, поедет туда на некоторое время. Там у него дела. Поезжай и ты, отдохни, Лизу проведай. Кстати, Пятница просил ее руки.

АГНЕССА. Чьей руки, Лизы?.. Нашей Лизы?! Совсем обнаглел! Что ты ему сказал?

РОБИНЗОН. Сказал, что в принципе не против…

АГНЕССА. Так я и знала!

РОБИНЗОН. …но последнее слово за тобой.

АГНЕССА. Скинул с себя ответственность. Я знала, что судьба нашей дочери волнует тебя меньше, чем обустройство дикарей.

РОБИНЗОН. Оставь дикарей в покое. Последнее слово не за нами, если хочешь знать, а за Лизой, а она, как я понимаю, совсем не против стать женой Пятницы. Я видел однажды, как она на него смотрела.

АГНЕССА. Как смотрела?

РОБИНЗОН. Вот так… (Пытается осмотреть на жену влюбленными глазами.)

АГНЕССА. Ты смотришь на меня так, будто сейчас влепишь пощечину.

РОБИНЗОН. Правда? Значит, я уже в том возрасте, когда лучше выражать чувства не словами и не взглядом.  А в общем, поедешь в Лондон, на месте разберешься.

АГНЕССА. Конечно, поеду. Только вначале разберусь с Пятницей. Что затеял, наглец – жениться на белой девушке, на единственной дочке хозяина! Прибрать все к рукам. Знает, подлец, как облагородиться! Мало ему пластической операции!

РОБИНЗОН. У тебя есть другая кандидатура?

АГНЕССА. Да сколько угодно. Лиза у нас не дурнушка.

РОБИНЗОН. Вся в тебя.

АГНЕССА. Не в тебя же. Ты когда-нибудь видел красивую немку?..

РОБИНЗОН. Ну почему же, моя мать…

АГНЕССА.  Я видела ее портрет в молодости. Согласна, приятная дама. Может, она была не немкой?..

РОБИНЗОН. Как так не немкой?

АГНЕССА.   Или она – исключение.

РОБИНЗОН. Видишь ли, всякая красивая женщина – исключение, потому что …

Голос его перекрывают рев трактора, гул отбойного молотка, звуки дрели, пилы.  Отключается свет.

РОБИНЗОН (кричит в темноте). Опять замыкание! Где у нас пробки?.. Боже мой, что за проклятье!..

 

 

Картина 4. Пятница и Стах.

Комната Пятницы. Пятница смотрит в окно. Кричит кому-то: «Эй ты, слезай с дерева, его сейчас будут рубить!.. Слезай, говорю! Чей это несносный паренек?.. Прямо мартышка какой-то. Посмотришь на таких и поверишь господину Дарвину, только все было наоборот: обезьяна произошла от человека, а не человек от обезьяны. Обезьяна – это бракованный человек. Да-да, Homo-недосапиенс. Надо бы об этом написать. И подписать: профессор Шлезингер… Звучит. Или же… Гауф. Короче, надо взять себе имя, надоели эти дни недели. (В окно.) Эй, ты!.. Смотри-ка, прикидывается, что не слышит. Пристрелить гаденыша, что ли? Да кто он такой?..»

СТАХ (войдя в комнату Пятницы). Мой младший брат.

ПЯТНИЦА. Ясно. Сейчас твой брат свалится вместе с деревом и сломает себе руку или ногу, желательно, и то и другое.

СТАХ. Он ловкий, не сломает, к вашему огорчению. Вызывали?

ПЯТНИЦА. Вызывал. Садись. Садись-садись, не стесняйся, разговор будет серьезный и, между прочим, приятный.

СТАХ. Приятный для кого?

ПЯТНИЦА. Для тебя, разумеется. Говорю же, садись! Хочешь виски?.. Хочешь, чего я спрашиваю. (Наливает виски себе и Стаху, протягивает ему бокал. Чокается.) Твое здоровье.

СТАХ. И ваше. (Пьет.)

ПЯТНИЦА. Ну как?.. Хороший виски? Старик не дает вам пить, не так ли? Не остров, а общество трезвенников, вегетарианцев и праведников-импотентов. Монастырь, короче.

СТАХ. Особых запретов не было. Да и пить позволяется по праздникам. К тому же у нас есть бананы.

ПЯТНИЦА. Ну да, бананы покоя и умиротворения, совсем забыл. Бананы добра на день рождения старика. И женщинам на забаву употребить можно, а?.. (Подмигивает.)

СТАХ. Не понял.

ПЯТНИЦА. Ну, вместо занятий любовью.

СТАХ. Любовью можно заниматься сколько угодно. А виски пить — на день воссоединения и независимости.

ПЯТНИЦА. Воссоединения кого с кем?

СТАХ. Воссоединения племен.

ПЯТНИЦА. А-а-а! Ну да. Так сказать, союз диких племен. А независимости от кого?

СТАХ. Друг от друга, а также от внешнего мира.

ПЯТНИЦА.  Стало быть, можно воссоединиться и оставаться независимыми друг от друга. Даже муж и жена не независимы друг от друга, как же вам удается? Да еще и от внешнего мира, о котором понятия не имеете. Ну да ладно. Союз независимых племен–это чудесно, это звучит! Ну, а что ты знаешь о внешнем мире, от которого хочешь быть независимым?

СТАХ. Знаю, что там холодно, солнца мало, много людей и повозок, каменные дороги и каменные дома. (Показывает на окно.) А деревья вы зря рубите.

ПЯТНИЦА. Чтобы строить дома, надо рубить деревья. Или ты считаешь, что люди, как птицы, должны жить на ветках?

СТАХ. Нам есть где жить.

ПЯТНИЦА.  На траве, я понимаю. Но видишь ли, те, кто приедут делать вашу жизнь краше и богаче, они на сырой земле спать не привыкли. Им нужны дома, желательно многоэтажные, с балконами, большими окнами и с видом на море. Они платят за это и платят хорошо. Ты ведь знаешь, что такое деньги?

СТАХ. Знаю. (Достает из кармана и показывает Пятнице монету.)

ПЯТНИЦА (смеется). Целое состояние!.. Да ты, брат, богач!..

СТАХ. Смеетесь?

ПЯТНИЦА (сквозь смех). Смеюсь, конечно. Вот смотри (Берет у Стаха монету, показывает фокус)… Были деньги – нет денег. Вот такое у них свойство. (Достает монету из уха Стаха и возвращает ему.)  Смотри — это телефон. По нему можно говорить с кем угодно на большом расстоянии, с Лондоном и Парижем, даже с Москвой… Ты слышал о Лондоне и Париже?

СТАХ.  Слышал.

ПЯТНИЦА. А о Москве?

СТАХ. Там, где снег, воспаление легких и много белых женщин? Шаманы рассказывали.

ПЯТНИЦА. Я и сам там не был, но там у меня знакомец живет, зовут Лопахин. Переписываемся, в гости приглашает. Мир велик, друг мой Стах.

СТАХ. А телефон я видел у господина губернатора.

ПЯТНИЦА. Вот и хорошо. Ты говорил по нему?.. Ну!.. По телефону (Берет трубку.) Hello! Бла-бла-бла… Вижу, что нет, с кем тебе говорить. Такой телефон можно купить за деньги. Только не за одну монету, а за много монет. Можно также купить кучу других волшебных предметов, были бы деньги. Ты даже не представляешь, как много на свете всего, что способно поразить твое воображение и сделать твою жизнь интереснее. Даже не представляешь себе, что такое Лондон, Париж…

СТАХ. Про Париж знаю, там тоже много красивых женщин и есть такое место, где художники продают картины.

ПЯТНИЦА. Точно!  Свои картины. Рисуют и продают. Место Монмартр называется.  На холме. Оттуда весь город как на ладони. Ведь ты художник.

СТАХ. Я выжигаю рисунки по дереву.

ПЯТНИЦА. Это то же самое. А хотел бы продавать свои работы на Монмартре?

СТАХ. Не знаю. Я не думал продавать. Я дарю. Могу вам подарить, повесите вон туда, на стену.

ПЯТНИЦА. Спасибо, как-нибудь потом. Ну хорошо, а хотел бы ты прославиться?.. Стать известным.

СТАХ. Меня знают на острове.

ПЯТНИЦА. На острове – это хорошо. А в Париже, Лондоне… Вообще, в мире. Мир велик, я же говорю, он весь большой, весь в оспинках, и круглый.

СТАХ. А зачем?

ПЯТНИЦА. Что зачем? Зачем круглый? Не знаю, не я его сделал. Не то чтобы идеально круглый, скорее, как яйцо…

СТАХ. Нет, я говорю, прославиться зачем?

ПЯТНИЦА. Идиотский вопрос. Нет такого художника, который не хотел бы продать свои работы и прославиться. Ты понимаешь, нет на всем белом свете! Слава, это когда тебя все знают, хвалят, уважают. Вот что про меня говорят на острове?

СТАХ. Разное. Одни говорят, предатель, покинул остров…

ПЯТНИЦА. Ну конечно, надо было остаться, чтобы тебя зажарили и съели.

СТАХ (продолжая). …а другие гордятся, говорят, наш соотечественник, а многого добился.

ПЯТНИЦА. Вот это правильно. А ты (передразнивая): «меня знают на острове». На каком таком острове? На этом, что ли?  Тридцать миль вдоль и двадцать поперек? Скажи еще, что тебя, как художника, ценит жена, и этого тебе достаточно. Вот что я тебе скажу: кому не удается ни продать, ни прославиться, тому и признания жены хватает. Таких тоже много. Правда, жены делают вид, что ценят, восхищаются, любят, а сами тайно высматривают кого поудачливее. Да и не так уж тайно, а очень даже явно, если говорить о твоей супруге.

СТАХ. Вы о чем?

ПЯТНИЦА. Говори мне ты.

СТАХ. Ты  о чем?

ПЯТНИЦА. Ни о чем.

СТАХ. Нет, ты уж договаривай.

ПЯТНИЦА. Будто сам не знаешь, что жена твоя, Зула, влюблена в Робинзона.

СТАХ. В господина губернатора? Да, она его любит, что с того? Его все любят.

ПЯТНИЦА. Должно быть, мы с тобой в слово «любить» вкладываем разный смысл. Ты имеешь в виду любовь к губернатору, как к политическому деятелю, вождю, отцу народа, так сказать. Ну, скажем, так любят королеву, да? Ведь не хотят же с ней переспать. Хотел бы я видеть такого сумасшедшего, кто жаждет переспать с королевой. А я имею в виду любовь к мужчине, к самцу. У Зулы такая любовь – к мужчине, понимаешь? Об этом знаю не только я, знает весь остров.

СТАХ. Я не очень понимаю, о чем ты. Любовь к мужчине?

ПЯТНИЦА. Не понимаешь, потому что сам не любишь мужчин. Рад за твою ориентацию. Но Зула очень даже понимает в этом толк, потому что она, как и ты, придерживается традиционной ориентации.

СТАХ. То есть она с губернатором… Не может быть! Не верю.

ПЯТНИЦА (вздыхает). Такова участь всех мужей, они верят последними. Возможно, и я стану таким, когда женюсь. Хотя вряд ли. Я с самого начала никому не доверяю… Значит, узнаю раньше, чем другие. Но не буду тебе ничего доказывать. Я же, в конце концов, не Яго.

СТАХ. Не знаю такого.

ПЯТНИЦА. И не надо. Он живет далеко. Пойми ты, женщина- существо гибкое и приспосабливающееся, легко переходит от одного мужа к другому, даже к тому, кто убил ее мужа…

СТАХ. Ты обо мне? Я убил вождя случайно. Ты же знаешь.

ПЯТНИЦА.  Случайно? У вас был поединок, насколько я помню.

СТАХ. Не до смерти. Но ты вложил в тот банан железку.

ПЯТНИЦА. Я?

СТАХ. Конечно, ты.

ПЯТНИЦА. Я?

СТАХ. Ты, ты!

ПЯТНИЦА. Не важно. Все это не важно, все это в прошлом.  Вот скажи: может женщина перестать быть эстафетной палочкой, пока молода, красива, пока кровь в ней кипит, пока знает, что она желанна?.. Не может. Я ничего не имею против твоей жены конкретно. Сам не прочь… Шучу. Я говорю о женщинах вообще. Зула красивая, живая, чувственная, любознательная, это хорошо, но это и плохо. Ты меня понимаешь? Только правила, придуманные мужчинами, могут предостеречь женщин от сумасбродства. Правила, эти работают много лет, то есть это уже традиции. Библию придумали мужчины, а женщины придумали свадьбу. Ты читал Библию?.. Вряд ли. Но скажу тебе по секрету, и традиции не спасают. Женщина предсказуема и непредсказуема. Понимаешь?.. Одновременно – и предсказуема и не предсказуема. Не понял?.. Ладно, не важно. Не печалься, друг мой, ничто под луной не ново. Расскажу тебе забавную историю. Да ты наливай себе виски!.. Наливай-наливай!

Стах наливает, пьет залпом.

ПЯТНИЦА.  Ну вот, слушай. Приходит человек к шаману и говорит: «Что мне делать? С некоторых пор ложусь на свою кровать, рядом с женой, и не могу уснуть, потому что кажется мне, что под кроватью лежит любовник жены». Шаман спрашивает: «А на кровати?» — «На кровати, — отвечает муж. – только она, жена. Но кажется мне, что под кроватью подлец затаился». – «Тогда спи под кроватью», — советует шаман. Приходит к нему снова несчастный муж через два дня. «Теперь, — говорит, — сплю под кроватью, а там никого. Но кажется мне, что уже на кровати, рядом с женой, спит подлый любовник, а это еще хуже». – «Что ж, — решает шаман. – Теперь перебирайся на кровать».  Снова через два дня жалуется муж шаману: «Теперь я сплю на кровати, все в порядке, никого нет, но кажется мне что опять под кровать перебрался сукин сын». И так несколько раз: то на кровать ложится несчастный, то под кровать заползает, никак успокоиться не может, пока шаман не находит простое решение. Как думаешь, какое?.. «Отпили ножки кровати, и подозрения перестанут тебя терзать». Просто отпили ножки кровати и выкинь. Ну!.. Представил себе кровать без ножек? Под нее не заберешься.  Вот и ты перестань терзаться, перебирайся в большой мир. Начни новую жизнь. Там у тебя будет масса таких, как Зула, и даже много лучше. Вначале поедешь в Лондон, будешь моим помощником в палате лордов. Это как ваш совет вождей, но много лучше: личная повозка, личный кучер, дом с лакеем, секретарша… Вот такая, к примеру… (Показывает Стаху фотографию в глянцевом журнале.) Или такая…

СТАХ (заинтересованно разглядывает фотографии). Разве ты вождь?

ПЯТНИЦА. Буду, и очень скоро. И не на маленьком острове тридцать на двадцать, а в большом городе, в большой империи. Так что я тебе не бананы какие-то предлагаю от запора. Понял? Иди и отпили ножки кровати. Не захочешь — другому предложу. Только не надо мне про родину предков, ладно? Про могилы, про хоженые тропы и отцовское копье… (Передразнивая Робинзона.) Копье, милое копье! Родина, милая родина!.. Родина – она не вокруг, она в голове. Родину носишь с собой. Как улитка. (Кладет руку себе на лоб.)  Вот сказал про голову, и она разболелась. Ты вот что, ты лучше иди.

СТАХ. Могу я подумать?

ПЯТНИЦА (усмехнувшись). Откуда мне знать, можешь ты думать или нет? (Повязывает голову банданой.) Если можешь – думай. Не можешь – не думай… Ты правда, подумай. Такое предлагают раз в жизни. Завтра, от силы послезавтра дашь мне ответ. Потому что после послезавтра я уезжаю. Уплываю. Лондон, милый Лондон!..

Стах уходит, шатаясь от выпитого. Пятница смотрит в окно.

ПЯТНИЦА. Ты смотри, кто к нам пожаловал!..

Торопливо прибирается, в комнате сдирает с головы бандану.Стук в дверь.

…Войдите.

Входит Агнесса. Нерешительно застывает на пороге.

 

 

Картина 5. Пятница и Агнесса.

…Очень рад вам. Входите, госпожа, не стесняйтесь. Садитесь. Могу предложить виски?

АГНЕССА. Можешь.

Проходит, садится в кресло, в котором только что сидел Стах, пристально смотрит на романическую фотографию обнявшихся Пятницы и Лизы, на ту, что висит на стене. Пятница наливает ей виски. Агнесса отпивает глоток.

… Посвататься решил?

ПЯТНИЦА. Видите ли… В общем, да… Я уже говорил вашему мужу…

АГНЕССА. Теперь расскажи мне.

ПЯТНИЦА. О чем?

АГНЕССА. О своей любви к моей дочери. О страстной любви. Она ведь страстная, твоя любовь, не так ли? Рассказал доверчивому отцу, теперь расскажи недоверчивой матери. Может, убедишь.

ПЯТНИЦА. Но я действительно люблю Лизу.

АГНЕССА. И она тебя?

ПЯТНИЦА. Да.

АГНЕССА. Стало быть, девочка ответила тебе взаимностью.

ПЯТНИЦА. Еще какой взаимностью.

АГНЕССА. Что это значит «еще какой»?  Расскажи подробнее.

ПЯТНИЦА. Что тут рассказывать? Старо как мир. Поцелуи при луне и все такое.

АГНЕССА. Только не говори, что она ждет от тебя ребенка.

ПЯТНИЦА (опустив голову). Да, пожалуй, что ждет.

АГНЕССА. Да?.. (Швыряет недопитый стакан в Пятницу. Тот нагибается, стакан бьется о стену, отскакивает.)  Прибрал к рукам дела Робинзона, прибираешь к рукам его остров, теперь подобрался к нашей дочери?! Дикарь!

ПЯТНИЦА. Да, дикарь!  И заметьте, лучший из дикарей! На таких, как я, держится мир. Мы – основа любимого вашего прогресса! При рождении варимся в общем котле, вон там, вместе со всеми. (Показывает в окно.) Но однажды чувствуем: мы — другие, мы сильные, умные, гибкие, у нас есть то, чего нет у вас, нам уготована иная судьба.  Нас не любят наши же, обходят, сторонятся, не понимают или того хуже —  ненавидят, хотят растоптать, живьем съесть, мы для них опасны, потому что на них не похожи. Не вписываемся в дрессированную толпу, покорную традициям и наказам. Сначала находим спасение в том, что прикидываемся шутами, нас воспринимают как юродивых, клоунов, аплодируют, даже любят, потом, чувствуя исходящую от нас опасность, начинают бояться. Меня чуть не зажарил и не съел этот дикий, тупой, агрессивный биологический материал. (Показывает в окно.) Они вот. Эта многоножка. Злобная, консервативная, ограниченная и зубастая многоножка, впадающая в шок, а потом и в ярость от всего, что на нее не похоже. Что же не напоминаете мне, что меня спас Робинзон?  Что я неблагодарный. Да, помню, спас, я благодарен провидению. Не Робинзону, заметьте, — провидению. Почему? Да потому что Робинзон, спасая меня, спасал самого себя. От одиночества, от тоски, отчаяния. К тому же ему самому нужен был раб. Да, раб. Я для него был как та виляющая хвостом преданная собака, которая бежит со всех ног за подстреленной хозяином уткой. Я и был такой собакой долгие годы. Чем не раб?.. Или попугай. А что в рабе может прятаться личность, и не просто личность, сверхчеловек, способный горы свернуть, вам это не приходило в голову? Вы же образованные, утонченные, начитанные, вам ли не знать?.. Вы как раз знаете, что такое бывает, и это вас больше всего пугает. Пусть уж лучше в лакейском сюртуке, тогда вы готовы и человеческие качества во мне усмотреть, и по шерстке погладить, и дарами одарить. Но не больше, не выше, не вровень с вами. Чужой сред них (снова показывает в окно) и не свой среди вас. Посередке. Так? (Подходит к Агнессе вплотную, смотрит ей в глаза) Так?..  Но вас я терплю, вы глупы, трусливы, ленивы, но не злы, а их ненавижу! Оттого, что есть во мне часть от них!.. (Бросается к окну, срывает с пулемета «максим» чехол и стреляет длинными очередями в окно.) Ненавижу!..

Агнесса бросается к нему, хватает за руки.

АГНЕССА. Стой! Что ты делаешь? Остановись!..

Пятница оставляет дымящийся пулемет, поворачивается к Агнессе, страстно обнимает ее, целует.

ПЯТНИЦА. Боже мой, как давно я не обнимал тебя!

АГНЕССА (тяжело дыша). Это было у нас всего раз…

ПЯТНИЦА. Я очень хотел, очень, я днем и ночью мечтал, чтобы это случилось снова.

АГНЕССА. Нет!

ПЯТНИЦА. Да!..

АГНЕССА. Нет!

ПЯТНИЦА. Да!..

АГНЕССА (слабея в руках Пятницы). Дикарь, дикарь, дикарь!..

Затемнение

 

 

Картина 6. Комната Робинзона.

Робинзон в кресле-каталкеи Смотритель.

РОБИНЗОН (отложив книгу, которую читал). Где же, скажите на милость, мой Попугай? Третий день ищу.

СМОТРИТЕЛЬ. Не имею, понятия, сэр. Я его не видел

РОБИНЗОН. Но вы же смотритель!

СМОТРИТЕЛЬ. Да, но не за вашим карликом.

РОБИНЗОН. Не смейте называть его карликом! Называйте его Попугаем.

СМОТРИТЕЛЬ. Слушаюсь. В любом случае мне он на глаза не попадался, а пришел я по другому вопросу.

РОБИНЗОН. Чувствую, ничего хорошего ваш вопрос не сулит.

СМОТРИТЕЛЬ. Не скажите. Работы идут полным ходом и даже с опережением, а снос вашей лачуги назначен на шесть утра.

РОБИНЗОН.  Какой лачуги?.. Это дом, а не лачуга.

СМОТРИТЕЛЬ. Простите. Ваш дом будет взорван в шесть утра. Вам велено…

РОБИНЗОН. Велено?

СМОТРИТЕЛЬ. Я хотел сказать, предложено. Вам, сэр, предложено перебраться вверх на холм, где строится трехэтажный дом-музей. Третий этаж еще не достроен, но первые два совершенно готовы и ждут вас. Тот дом гораздо лучше этого, можете быть уверены. Там есть все – мебель, пианино, ковры, вид на море, бананы в кадках…

РОБИНЗОН. В кадках?

СМОТРИТЕЛЬ. Да, вы можете выращивать их дома. На приусадебном участке — тоже. Места хватает. Есть еще огромный сейф из сверхпрочной стали, там можно хранить все ценное…

РОБИНЗОН. И воспоминания?

СМОТРИТЕЛЬ. И воспоминания тоже.

РОБИНЗОН. Погоди… А моя роща?

СМОТРИТЕЛЬ. Ее как раз сейчас вырубают.

Робинзон встает с кресла, бросается к окну, распахивает ее. Слышен звук бензопилы.

РОБИНЗОН.   Что за шум?

СМОТРИТЕЛЬ.  Это бензопила «Дружба».

РОБИНЗОН. Какая «Дружба». Дружба между кем и кем?

СМОТРИТЕЛЬ. Бензопила так называется – «Дружба».

РОБИНЗОН. Ничего не понимаю. Как может пила называться «дружбой»? Это проделки Пятницы? Как он смел, негодяй?.. Не спросив меня…

Закрывает окно, хватает трубку телефона.

СМОТРИТЕЛЬ. Кому вы звоните, позвольте узнать. Не господину ли Воскресенье?

РОБИНЗОН. Пятнице. Какому такому Воскресенью?..

СМОТРИТЕЛЬ. Сегодня воскресенье.

РОБИНЗОН. По мне хоть понедельник. (В трубку.) Алло! Алло!.. Пятница, где ты, черт тебя побери! Алло!..

СМОТРИТЕЛЬ. Напрасный труд. Господин Воскресенье отплыл три часа назад. В Лондон.  Назначил меня управляющим. Теперь по всем вопросам обращайтесь ко мне.

РОБИНЗОН. Чтоб твой корабль утонул, Пятница!

СМОТРИТЕЛЬ. Сегодня воскресенье.

РОБИНЗОН. Чтоб твой корабль утонул в воскресенье!

СМОТРИТЕЛЬ. Полностью исключить такую вероятность нельзя. Но с ними ваша супруга, госпожа Агнесса. На том же корабле.

РОБИНЗОН. Как? Агнесса с ним?

СМОТРИТЕЛЬ. Вы сами советовали ей отправиться в Лондон. Так она сказала.

РОБИНЗОН (бессильно опустившись в кресло). Да, советовал, это правда…

СМОТРИТЕЛЬ (наливает в стакан виски, подает Робинзону) Выпейте, виски успокаивает…

РОБИНЗОН. Лучше дай мне банан.

СМОТРИТЕЛЬ. Лучше виски нет банана. (Подносит бокал к губам Робинзона.) Ну-ка, за Агнессу, за Лизу, за дорогого зятя по имени Воскресенье…

РОБИНЗОН. Зятя?..

СМОТРИТЕЛЬ. Зятя без пяти минут. Вы же дали согласие.

Робинзон пьет, проливая виски на себя.

…Вернемся к теме дня. Я говорил о вашем новом доме на холме. Там есть все, но если хотите туда, в новый дом, что-то отсюда перенести, к вашим услугам три воина.­­­­ Они ждут снаружи. Просто откройте окно и позовите их. Эта старая лачуга… простите, старый дом заминирован, взрыв будет мощный–бу-у-ум! — нужен глубокий фундамент для будущего семиэтажного отеля Хилтон. К шести утра в доме не должно быть ни одной живой души. Я позвоню, чтобы убедиться, что вы ушли. Слышите меня? (Показывает на часы на стене.) К шести утра. Ровно. Запомните?

РОБИНЗОН. Да.

СМОТРИТЕЛЬ. Когда будет взрыв?

РОБИНЗОН. В шесть утра.

СМОТРИТЕЛЬ. Правильно. В шесть для семиэтажного отеля… Наверно, зря я сказал про отель. Теперь вы перепутаете цифры шесть и семь.

РОБИНЗОН (подавленно). Не перепутаю.

СМОТРИТЕЛЬ. Тогда я пошел, с вашего позволения.  Дел по горло. Там кирпич завезли, арматуру, кран подъемный… В шесть утра!..

РОБИНЗОН (вслед). Поищи моего Попугая.

СМОТРИТЕЛЬ (про себя). А как же. Поищу.

Идет к двери и на пороге сталкивается с Зулой.

СМОТРИТЕЛЬ (театрально поклонившись). Прошу прощения, первая леди… (Обходит Зулу.)

 

 

Картина 7. Робинзон и Зула.

Зула бросается к Робинзону, обнимает его, плачет.

ЗУЛА. Господин губернатор, я так несчастна! Мой муж уехал вместе с Пятницей, и я совсем не уверена, что он вернется.

РОБИНЗОН (задумчиво). Я тоже. В Лондоне много соблазнов.

ЗУЛА. Я видела, как они целовались. Пятница и ваша жена. На палубе корабля.

РОБИНЗОН. Да?..

ЗУЛА. И Стах с ними.

РОБИНЗОН. Тоже целовался?

ЗУЛА. Нет. Но я снова одна!

РОБИНЗОН. Я тоже. В одиночестве есть великое преимущество, дорогая: сам себе сюрпризов не устроишь.  Одернуть другого трудно, а себя можно. И простить себя легко. Разве что Попугай мой что-нибудь неожиданное выкинет.

ЗУЛА. Не выкинет.

РОБИНЗОН. Почему?

Зула молчит, отворачивается. Робинзон берет ее за плечи.

РОБИНЗОН. Почему не выкинет? Ты что-то знаешь? Говори!

ЗУЛА. Нет вашего попугая. Пятница съел его на завтрак.

РОБИНЗОН. Что значит съел? Глупости… То есть как съел?

ЗУЛА. Они завтракали вчетвером. Я сама видела. Там были еще Смотритель, ваша жена мадам Агнесса и Стах, мой муж. Они ели и причмокивали, а Пятница сказал…

РОБИНЗОН (закрыв лицо руками). Хватит, пощади своего губернатора!

ЗУЛА. Сказал, что в духовке вкусный получился Попугай. Они завтракали, а я смотрела в окно. А косточки кинули собакам. Потом воины взяли чемоданы, и все пошли на пристань. Там их ждал корабль под названием «Британия». Вот нам на палубе они и целовались. Вот и все.

Зула встает с колен, идет к патефону, ставит пластинку.

ЗУЛА. Помните, вы обещали научить меня танцевать вальс?

Зула подходит к Робинзону, делает книксен, затем берет Робинзона за руку, тянет, и тот вынужден встать с кресла-каталки. Они танцуют.

ЗУЛА. Я останусь с вами.

РОБИНЗОН. Не надо.

ЗУЛА. Я очень хочу!

РОБИНЗОН. А зачем?

ЗУЛА. Я всегда мечтала об этом. То есть я и мечтать об этом не могла, но я вас всегда любила… (Крепко обнимает Робинзона.) Вы всегда были одиноки, правда ведь?

РОБИНЗОН. На острове первое время, пока не понял, что мне с собой совсем не скучно. На самом деле мне было по-настоящему одиноко до острова и после него, в Лондоне…

ЗУЛА. Боб… Можно я буду вас так называть? Как мадам Агнесса.

РОБИНЗОН. Можно.

ЗУЛА (в порыве чувств). О, Боб!.. Мой Боб!.. (Целует Робинзона.)

Затемнение. Голос Зулы: «Черт, снова свет вырубили!»

В темноте происходит какая-то возня. Затем свет снова вспыхивает, и мы видим, что Зула почти раздета, а Робинзон в кресле в полуобмороке.

ЗУЛА. Сейчас, сейчас. (Льет ему на лицо виски. Потом бросается окну, распахивает его. В помещение вторгается звук бензопилы.) Что это?

РОБИНЗОН. Бензопила «Дружба». Закрой окно.

ЗУЛА. Я видела, там наверху строят для тебя новый дом.  Правда, это будет наш дом?.. Скажи, что это будет наш дом.

РОБИНЗОН.  Если хочешь, это будет наш дом. Дом-музей. И ты станешь его смотрительницей. Хочешь быть смотрительницей? Дамы и господа, у этого окна он любовался банановой рощей, которой нет… А сейчас оставь меня ненадолго. Надо побыть одному, сделать распоряжения относительно дома. Ты же хочешь стыть хозяйкой в нашем трехэтажном доме? Хочешь?

ЗУЛА. Хочу.

РОБИНЗОН. Прекрасно. Там же будут жить твои дети. Более того, ты будешь получать зарплату. Ежемесячно. Как смотрительница музея. Подожди меня наверху, ладно?

ЗУЛА. Где наверху?

РОБИНЗОН. На холме, в трехэтажном доме.

ЗУЛА. А ты скоро придешь?

РОБИНЗОН. Скоро. Вот только распоряжусь

ЗУЛА (подойдя к патефону). Можно я возьму это?

РОБИНЗОН. Конечно. Непременно!

Зула берет патефон и уходит.

 

 

Картина 8. Робинзон один.

Робинзон садится за стол, берет перо, пишет, складывает бумагу вчетверо, подходит к окну, распахивает его, подзывает кого-то, кого мы не видим.

РОБИНЗОН. Эй ты, подойди!.. Возьми это и отнеси Смотрителю острова. Ну да, управляющему. Иди… Все идите отсюда, нечего здесь торчать! (Смотрит в подзорную трубу туда, где была банановая роща.) Нет моей рощи… Не осталось бананов… (Откладывает трубу, опускает руку в карман халата, достает банан.)  Есть один!  Покой и умиротворение. (Откусывает банан. Затем подходит к шкафу.) Шкаф, милый шкаф. (Берет подзорную трубу.) Подзорная труба, милая подзорная труба! (Так подходит к каждому предмету.)

Раздается звонок телефона. Робинзон демонстративно садится спиной к телефону и продолжает есть банан. Телефон звонит снова и снова, потом замолкает. Робинзон снимает со стены ружье. Садится в кресло-каталку, пытается приставить ствол к сердцу, к виску, ко рту, еле сдерживает рвоту. Бьют часы – бом-бом бом – шесть раз… Затемнение. Раздается оглушительный взрыв.

 

 

Картина 9. Робинзон, Голос ангела, Попугай.

Раздается громкий кашель, затем слышится голос ангела. «Кто это?»

Голос РОБИНЗОНА. Это я, Господи! (Пауза.)  Говорю, это я, Господи!

Голос АНГЕЛА.  Кхе-кхе, я не Господь, друг мой. Я Ангел высшей категории. Нечто вроде лорда по вашим меркам.

РОБИНЗОН. Ясно. А где Он?

АНГЕЛ. Откуда мне знать? Отлучился куда-то. Давно. Пути Его неисповедимы. Может, вернется, а может, нет. Но Он распорядился, ты тогда еще не родился, Он распорядился, когда ты появишься, предоставить тебе Райские кущи в самом что ни на есть престижном квартале.

РОБИНЗОН. Что было предопределено?

АНГЕЛ. Все. Доволен?  Устраивайся. Будут просьбы, пожелания, обращайся.

РОБИНЗОН. Есть просьба.

АНГЕЛ. Говори.

РОБИНЗОН. Я бы хотел поселиться в необитаемых кущах.

АНГЕЛ.  В необитаемых? Чтобы никого?

РОБИНЗОН. Чтобы никого.

АНГЕЛ. Никого-никого?

РОБИНЗОН. Никого-никого. Это ведь не было предопределено. Необитаемые кущи.

АНГЕЛ (вздохнув). Что ж, пусть так. Будет трудно, но найдем. Он велел ни в чем тебе не отказывать. Стало быть, предполагал. Будет у тебя Необитаемый рай. Сейчас поищем. Эй, вы там, подайте мне карту!..

 

Постепенно высвечивается сцена, и мы видим Необитаемый рай Робинзона. Робинзон идет по банановой роще, мимо разноцветных облаков навстречу солнцу, идет легко, будто в невесомости, идет счастливый, осматривается. Навстречу ему выбегает Попугай, радостно восклицает, размахивая руками и подпрыгивая: «Жить, жить, жить!..» Они обнимаются. «Бедный Робинзон, бедный Крузо!» Робинзон на радостях отрывает Попугая от земли и кружится с ним в самом центре собственного рая. Кущи, милые кущи!..

«Кхе-кхе, — говорит сверху ангел высшей категории. – Все в порядке. Жизнь продолжается».

Где-то играет патефон.

 

ЗАНАВЕС